Духовно-нравственная эволюция России в ХХ веке: вызов для Церкви

Доклад в Московском центре Карнеги, октябрь 2011

Опубликовано в книге «Православная Церковь при новом патриархе» под названием «Современное церковное сознание и светские идеологемы из коммунистического прошлого»

Для сегодняшней церковной жизни очень важен миссионерский импульс, заданный Святейшим Патриархом Кириллом. Я имею в виду сугубо религиозный, а не какой бы то ни было иной контекст этой сферы церковной жизни. Разумеется, миссионерство, как и любые церковные формы, может подменяться и нерелигиозным, и секулярным, и преследующим вполне личные интересы содержанием; но я буду говорить о том, как быть должно – и как, надо сказать, воспринимают призыв к миссии многие церковные делатели: как обращение к людям евангельского слова, просвещение наших соотечественников светом Христовым.

И здесь чрезвычайно важно понимать, к кому мы обращаем это слово; говоря ближе – каково духовно-нравственное состояние российского общества, к воцерковлению которого неустанно призывает Патриарх Кирилл. В церковной среде существует некий соблазн отождествления сегодняшнего населения постсоветского пространства с мифическим «народом-богоносцем», или, по крайней мере, с подданными Российской Империи конца XIX – начала XX века. Предполагается, что для исконной и неизменной Святой Руси события прошлого столетия были чем-то внешним, наносным; и сейчас, сбросив с себя этот семидесятилетний морок безбожия, Святая Русь, она же «генетическое (или этническое) Православие», восстаёт во всей своей никуда не девшейся, но хранившейся где-то под спудом силе, и с радостью внимает словам церковной проповеди, выраженной на языке репринтных изданий и вообще всей церковной и околоцерковной идеологии начала XX века.

А между тем состояние русского народа[1] кардинальным образом изменилось сравнительно со временем Империи. Я не буду вдаваться в досоветскую историю; скажу лишь, что по естественному ходу вещей, переболев многими болезнями роста, Россия должна была бы стать замечательной европейской страной с самобытной православной, но отнюдь не изоляционистской культурой. К величайшему сожалению, естественный ход вещей в 1917 году оказался сломлен. Одним из серьёзнейших следствий этого страшного трагического слома явилось то, что лучшие качества русского народа оказались безжалостно растоптанными, выкорчеванными и уничтоженными; худшие же качества были культивированы и развились до крайней степени.

Был развязан террор большевистской власти против собственного народа. Вот что говорит председатель международного общества «Мемориал» Арсений Рогинский: «главной задачей террора была социальная инженерия и создание нового советского человека, вот того советского человека, который бы устраивал эту страну, того человека, который бы беззаветно любил свою власть, был бы ей предан и готов был бы на любые тяготы во имя её, доверял бы ей абсолютно полностью; вот с этой точки зрения террор был успешен»[2].

То, что большевики и Сталин согнули страну в бараний рог – это одна сторона. Другая – та, что страна дала себя согнуть в этот самый рог, отторгнув от себя несогласных и нехотящих сгибаться. Вот свидетельство Георгия Мирского, доктора исторических наук, главного научного сотрудника института мировой экономики и международных отношений РАН. «На чём держалась советская власть? Она держалась на энтузиазме одних, особенно молодёжи, жутком страхе других и полном равнодушии и безразличии третьих. Что касается вредителей, то вы даже не представляете себе, до какой степени это слово было распространено. Вот, что-то не так, нет воды, нет электричества, поезд опаздывает – все были абсолютно убеждены, искренне причём, что это всё вредители. Все были уверены, что вокруг всё вредители и шпионы. Бдительность, понимаете? Вокруг везде враги. Даже люди, которые не любили советскую власть, они всё равно вот этот лозунг бдительности поддерживали. Это совершенно точно»[3].

Определение «враг народа» не было пустыми словами. Советский период российской истории катастрофически разделил людей таким образом, что одна часть народа действительно стала для другой реальными врагами. Нельзя считать, что только репрессируемые и сидящие в лагерях были народом; сажал, стучал, предавал, уничтожал своих же – тоже народ. Репрессируемые вот именно что и были врагами, другими по отношению к тому народу, который их репрессировал или соглашался на это – голосовали за расстрелы все единогласно, даже если и внутренне были и не согласны с этим. По выражению выдающегося современного церковного историка и мыслителя, профессора СПбДАиС протоиерея Георгия Митрофанова, большевики во всём обманули Россию, кроме одного – они действительно вывели новую общность людей: советский народ, с вывернутой наизнанку нравственностью, с полностью выкорчеванными традициями 900-летней национальной жизни. Место этих уничтоженных традиций заняли тотальный разрыв между мыслями, словами и делами, безответственность, идеологичность, стадность, неуважение к личности, антисолидарность и проч. Арсений Рогинский: «Следствие террора, следы чего мы видим и в сегодняшней жизни – это, конечно, страх. Страх перед всесилием государства, которое в любую минуту может сделать с тобой всё, что хочет. И одновременно с этим почти что признание права за этим государством сделать с собой в любую минуту то, что оно хочет. Это одна сторона. Другая сторона – что с годами, с десятилетиями выработалась внутренняя убеждённость на своё право это государство обмануть и как-то его обойти. А страшнейший результат террора – это, конечно же, разобщённость людей, тотальное недоверие людей друг к другу. Абсолютно тотальное недоверие, которое не дает возможность создать какую бы то ни было человеческую солидарность. И это, пожалуй что, самые главные вещи. Но кроме этого – массовый конформизм, цинизм и двоемыслие, которые стали абсолютной основой нашего сознания. Мы знаем, как мы думаем, на самом деле; мы знаем, как вести себя публично; мы знаем, как поступать по отношению к начальству. И безусловный страх перед высказыванием своего, отличного от других мнения, страх высунуться и фатализм – что я один со своим мнением и со своим действием все равно ничего не сделаю. Это всё следствие террора, и это всё мы наблюдаем в сегодняшней жизни»[4].

Георгий Мирский: «Я помню, когда уже спустя много десятков лет я преподавал в Америке, мне иногда студенты говорили, что это самая страшная, самая кровожадная, кровавая система. Я говорю: «Нет, в мире были более кровавые. Не было более лживой». Более лживой власти, чем советская власть, не было в истории человечества. Деморализация общества. Общество было изуродовано. Общество деградировало. Лучшие, жизненные силы общества, золотой фонд были ликвидированы, истреблены. Трижды – гражданская война, сталинский террор и Отечественная война – был уничтожен генетический золотой фонд нации»[5].

Крушение тоталитарного советского строя не привело к обновлению и улучшению нравственного качества народа. Постсоветское время характеризуется не возрождением нравственности, духовности и дореволюционных традиций, но потребительским восполнением вынужденного советского аскетизма, сопровождаемым безудержным развитием всех советских непреодолённых комплексов. Всё это привело, по словам директора Аналитического центра Юрия Левады Льва Гудкова, к становлению в сегодняшнем обществе «лукавого сознания». «Лукавое сознание чрезвычайно важно в наших условиях. С одной стороны, оно ведёт к девальвации всех ценностей, что смягчает остроту напряжения, вызванную разными требованиям к человеку (запросами разных групп, институтов, усвоенной культуры). С другой стороны – к появлению устойчивой атмосферы аморализма и цинизма и политической пассивности, замыканию людей в ближних – семейных, соседских, дружеских – общностях, т. е. тех, внутри которых люди друг другу доверяют»[6]. Социолог Игорь Задорин, директор исследовательской группы ЦИРКОН, анализируя социальную и политическую разобщённость российского общества, приходит к тем же выводам: «обычно принято говорить о том, что главные проблемы развития гражданского общества – это в основном прессинг власти или недостатки правового поля, мешающие развитию гражданских организаций. В результате наших исследований мы выяснили, что главная проблема даже не в этом, а в низких стимулах самих граждан к гражданскому участию. Даже в тех случаях, когда внешние обстоятельства вполне позволяют проявлять ту или иную активность, эта активность не проявляется. И в этом смысле самая главная проблема – это низкое гражданское участие, низкая гражданская активность и, соответственно, отсутствие должных стимулов и мотиваций. Прежде всего это объясняется, безусловно, генезисом нашего гражданского общества и в некотором смысле историей. Нет культуры гражданской активности, нет культуры коллективного действия… У нас фактически отсутствует так называемая культура солидаризации. Люди довольно трудно объединяются, соединяются и так далее. И здесь, кстати, это всё совмещается с другой проблемой, даже, я бы сказал, она первая – это то, что наше российское общество – это общество тотального недоверия. Все не верят всем, не доверяют никому, население власти, власть населению»[7].

В ряду с вышесказанным стоит и явление, требующее отдельного исследования – а именно: катастрофическое снижение интеллектуального и нравственного уровня так называемой «элиты». Георгий Мирский: за советский период «резко ухудшилось качество русского народа. Наверх-то лезла, выдвигалась шпана всякая… Она, шпана, и стала господствовать наверху»[8]. Такое состояние правящего класса вызывает особенную тревогу в стратегическом плане: пути развития страны в сложнейшей, совершенно новой обстановке XXI века такой «элитой» адекватно осмыслены быть просто не могут.

Вот некоторые статистические данные, указывающие на неблагополучное нравственное состояние общества. Очень важный здесь показатель – благотворительность. «Международная организация Charities Aid Foundation (Фонд поддержки благотворительности) вместе с Институтом Гэллапа исследовала, как в разных странах обстоят дела с благотворительностью, волонтёрством и помощью незнакомым людям. В результате был составлен рейтинг, в котором Россия заняла сто тридцать восьмое место из ста пятидесяти трех, уступив даже беднейшим странам Африки… Самые благополучные в этом смысле страны – это Австралия, Новая Зеландия, Канада, Ирландия, Швейцария и США. Две трети населения в этих странах постоянно тратят деньги на благотворительность, а треть работает волонтёрами. В России только шесть процентов граждан делятся своими деньгами, а пожертвовать собственным временем готова лишь пятая часть опрошенных. У российских социологов похожие наблюдения. Говорит Борис Дубин, заведующий отделом социально-политических исследований Левада-центра: “Только незначительная часть россиян говорит о том, что они помогают другим людям деньгами, вещами или ещё каким-то образом. Если ситуация обостряется и становится экстраординарной (случаи вроде нынешнего лета с жарой и лесными пожарами), определённая часть населения согласна жертвовать на это небольшие, возможные для них суммы, поделиться одеждой, помочь лекарствами. С другой стороны, россияне противоречиво относятся к благотворительности со стороны людей богатых, поскольку… без особого одобрения относятся к богатым и очень богатым людям. За этим скрываются очень серьёзные социальные, экономические проблемы, очень серьёзные социокультурные и социально-психологические комплексы, включая зависть, недоброжелательство”. Независимый политик Владимир Рыжков: “Я считаю, что у крайне низкого, позорно низкого уровня благотворительности… самая важная причина – социальная. 70 лет советской власти государство террором, насилием, давлением, преследованием пресекало любые попытки общества самоорганизоваться. И у людей начисто отсутствует опыт взаимопомощи, взаимного доверия и т. д. В России, как свидетельствуют все соцопросы, один из самых низких уровней доверия людей друг к другу“»[9]. Слова Владимира Рыжкова подтверждаются в исследовании Владимира Магуна и Максима Руднева «Жизненные ценности российского населения: сходства и отличия в сравнении с другими европейскими странами», согласно которому в индексе ценности власти и богатства Россия стоит на втором месте (после Румынии) среди двадцати европейских стран, а по ценностному индексу «благожелательность» Россия – четвёртая от конца, вместе с русскоязычным населением Эстонии, Словакией и той же Румынией (на первом месте Дания)[10].

Не менее важный показатель нравственного состояния общества – коррупция и положение дел в правоохранительной и судебной системе. Первый замгенпрокурора Александр Буксман в интервью газете «Газета» свидетельствует: «Самое страшное, что коррупция стала частью нашей жизни. Человек не знает, как поступать по-другому»[11]. Вот один из бесчисленных примеров коррупции: «Главный военный прокурор РФ Сергей Фридинский обеспокоен ростом коррупции в российской армии. Так, по его словам, в прошлом (2009) году реальные сроки лишения свободы за различные должностные преступления получили шесть генералов. Как сообщил Фридинский, ущерб от коррупции в российской армии в прошлом году вырос более чем вдвое, превысив 3 млрд рублей. Кроме того, искоренить дедовщину в армии пока не удается, добавил прокурор»[12]. «Средний размер взятки в России вырос за последние 4 года примерно в два раза – с 5048 рублей в 2006 году до 8887 рублей в 2010 году, свидетельствует опрос, проведенный «Левада-Центром». При этом количество взяточников в России увеличилось – с 27% до 31% от числа опрошенных. Самыми «взяткоёмкими» мероприятиями оказались регистрация фирмы и получение разрешения на предпринимательскую деятельность. Из тех, кто пытался оформить соответствующие документы, взятки платили 92%»[13], свидетельствует Newsru.com. Тот же источник: «Большинство россиян видят в сегодняшних милиционерах не защитников правопорядка, а угрозу для своей безопасности. Таковы результаты опроса, проведённого исследовательским центром портала Superjob.ru по заказу РБК daily. Целью социологов было выяснить, является ли для россиян «милицейский беспредел» реальной угрозой или мифом. 82% респондентов, не раздумывая, назвали рост «преступности в погонах» реальной проблемой, требующей немедленного вмешательства. Лишь 6% опрошенных считают милицейский произвол надуманной проблемой, раздутой журналистами. 8% россиян затруднились с ответом. Еще 4% предложили свои варианты»[14]. На слуху у всех вопиющие происшествия в армии – случай Андрея Сычёва; в следственных органах – смерть Сергея Магницкого; ряд дел, связанных с именем Михаила Ходорковского, особенно дела Василия Алексаняна, Светланы Бахминой; и т.д, и т. п.

Следствием того, что государственные мужи в основном заняты обогащением и коррупцией, а не своим прямым делом, является крайне тяжёлое положение с пьянством, наркоманией и прочими социальными язвами. Президент Медведев собрал 12 августа прошлого (2009) года в Сочи специальное совещание о мерах по снижению потребления алкоголя в России, на котором отметил: «по данным Минздравсоцразвития, в России на каждого человека, включая младенцев, сегодня приходится около 18 литров чистого алкоголя, потребляемого в год… Это более чем в два раза превышает уровень, который Всемирная организация здравоохранения определила как уровень, опасный для жизни и здоровья человека»[15]. Вот статистика наркомании: «В России наступил наркотический апокалипсис. Как сообщает Интерфакс, с таким заявлением на выездном совещании Государственного антинаркотического комитета в Ханты-Мансийске выступил директор Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков Виктор Иванов. Со ссылкой на статистику ФСКН он сообщил, что ежегодно в России умирает более 100 тысяч наркоманов в возрасте до 30 лет. Ранее в ведомстве сообщали о том, что за год от наркомании умирает 30 тысяч человек… По официальным данным, в России в настоящее время насчитывается до 2,5 миллиона наркоманов. Большинство из них страдают героиновой зависимостью. Еще до 3 миллионов человек употребляют другие наркотики: 2,5 миллиона курят гашиш и марихуану, 500 тысяч предпочитают синтетические наркотики из Европы»[16]. Преступность: «Федеральная Служба Государственной Статистики опубликовала данные о состоянии преступности Российской Федерации за период с января по август 2009 года. Всего за отчётный период было зарегистрировано 2 064 600 преступлений. Из них особо тяжких 88 900, тяжких 476 600»[17]. «Россия занимает первое место в Европе по числу убийств, говорится в докладе «О предупреждении насилия и преступности, связанной с холодным оружием, среди подростков и молодежи», подготовленном Европейским региональным бюро Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ). Уровень смертности от насильственных причин в возрастной группе 10-29 лет в России составляет 15,85 на 100 тысяч человек – самый высокий среди 53 стран, данные о которых собраны в докладе. На втором месте Албания –11,2 на 100 тысяч человек. На третьем – Казахстан – 10,66 на 100 тысяч жителей. Наименьший уровень смертности среди подростков и молодежи от насильственных причин в Германии – 0,47 на 100 тысяч жителей, Армении – 0,5 и Австрии – 0,54»[18]. Разводы – в частности: «Наибольшее количество разводов происходит в возрастном диапазоне 18 – 35 лет. Более половины опрошенных (51%) главной причиной разводов называют алкоголизм и наркоманию. В 2008 году на 1 179 007 браков приходилось 703 412 развода»[19], то есть коэффициент разводов – 1,6.

А вот умонастроения молодёжи: «Более половины молодых россиян готовы переступить через моральные нормы ради успеха. Подрастающее поколение не видит ничего плохого в обогащении за счёт других, в хамстве, пьянстве, получении взятки, в супружеской измене и публичных проявлениях расизма. Большинство молодых россиян также спокойно относится к проституции и абортам. По словам зампредседателя комиссии Общественной палаты по социальной и демографической политике Евгения Юрьева, «от трети до половины молодых людей в России не считают аномалиями проституцию, супружескую измену и аборты». На прошедших в Госдуме парламентских слушаниях, посвященных духовно-нравственному воспитанию, он заявил, что такое отношение к моральным устоям наблюдается у 50% молодежи. Многие не считают неприемлемым обогащение за счет других, хамство, пьянство, дачу и получение взятки, аборт, публичное проявление неприязни к людям других национальностей». 55% российской молодежи «готовы переступать через моральные нормы для достижения успеха», – заявил Юрьев, сославшись на данные опроса Института социологии РАН. Кроме того, по словам общественника, по количеству абортов, числу брошенных детей и уровню смертности от алкоголя Россия занимает первое место в мире»[20].

Я думаю, не стоит тратить больше времени на иллюстрации и доказательства того, наше постсоветское общество, развивая тенденции советского периода, нисколько их не преодолев, является по сути своей антинравственным, антисолидарным и анти-человеколюбивым. Главный вывод, который следует из всего вышесказанного – что деградация нравственности и духовности в России в XX веке была вовсе не наносной, не поверхностной, не такой, которую можно преодолеть внешним образом. Если и предполагать – о чём я говорил в начале – некое наличие «Святой Руси» в дореволюционное время, то абсолютно очевидно, что эта «Святая Русь» в советский период была разрушена настолько, что её совершенно не осталось ни в явном, ни в каком-то «сокрытом» виде.

Именно это, на мой взгляд, делает проблему сегодняшних отношений Церкви и общества, а также содержания миссионерского слова Церкви, очень острой. И первое, что тут нужно отметить – это осмысление Церковью советского прошлого.

С одной стороны, оно несомненно происходит, и происходит в церковном ключе. Оценку советского периода как отрицательного, разорительного и губительного не только для Церкви, но и для России, высказывает наше Священноначалие. «Вся история Церкви — это история свидетельства о Божией правде… Трагедия XX века, унесшая сотни жизней таких свидетелей, являет собой образ дьявольской ненависти, восстающий на Бога и правду Его»[21], говорит о советском времени Патриарх Кирилл. А вот его утверждение о войне 1941-1945 гг: «сие было наказание за грех, за страшный грех богоотступничества всего народа, за попрание святынь, за кощунство и издевательство над Церковью, над святынями, над верой. Разве могло быть пройдено с легкостью, без суда такое страшное явление в жизни народной, как уничтожение верующей части общества, уничтожение Церкви, обречение людей на страдания, мученичество и исповедничество?»[22]. Широкую известность приобрело интервью 2009 г. журналу «Эксперт» митрополита, тогда архиепископа Волоколамского Илариона, в котором владыка, в частности, сказал: «Нет никакой существенной разницы между Бутовским полигоном и Бухенвальдом, между ГУЛАГом и гитлеровской системой лагерей смерти»[23].

С другой же стороны, значительное количество церковных людей странным образом отстаивает ценность советского периода; причём восхищение вызывают вещи для Церкви совершенно внешние, оказывающиеся гораздо более важными и значимыми, чем христианская нравственность и судьба Церкви. Приведу несколько примеров. В статье иерея Александра Шумского «Высокомерие убивает понимание», опубликованной на нескольких Интернет-сайтах, в том числе и на имеющем значительное сочувствие в церковной среде интернет-ресурсе «Русская народная линия», говорится: «Трудно спорить с тем, что в советский период были совершены страшные злодеяния и преступления. Но вместе с тем были и очевидные позитивные проявления и взлеты. Для меня 9 мая, полет Гагарина и многое другое из советской жизни – это не пустой звук. Я не собираюсь предавать забвению преступления советского времени, но я не могу, не погрешая против объективности, закрывать глаза и на всё то хорошее, что дала нам советская эпоха. Победа в Великой Отечественной Войне, создание мощного государства и передовой экономики, социальная политика, высочайший уровень образования и многое другое обеспечили нам независимость и позволили продолжить свое историческое бытие. Советский период позволил нам уцелеть и выстоять…» «Антисоветчикам» в Церкви «становится дурно от гагаринской улыбки, их приводит в крайне нервозное состояние упоминание о Дне Великой Победы – 9 мая, их коробят слова песни «горят мартеновские печи, и день и ночь горят они» и многое другое, что дорого большинству моих соотечественников. Кто-то возможно спросит: «А какое все это имеет отношение к Церкви?». Как ни странно – прямое!»[24]. Симптоматичной представляется позиция многих комментаторов православной радиостанции «Радонеж», оказывающей, в силу своей единственности, значительное влияние на умы православных – позиция безудержной апологии советского времени, причём ради этой апологии отвергаются очевиднейшие факты. Так, в эфире 27 августа 2010 г. писатель Крупин заявил, что никаких репрессий в советское время не было, никто веру не гнал, люди были верующие[25], и тому подобные вещи.

Критическая позиция Священноначалия по отношению к советскому периоду подвергается нападкам и со стороны не принадлежащих к Церкви людей – и здесь эти нападки, надо сказать, массовые. Вот некто Юрий Крупнов, председатель некоего «Движения развития», пишет открытое письмо Патриарху, в котором укоряет его: «то, что советский период российской истории был «безбожным» – никак не является истиной, а лишь частным Вашим и части населения мнением». «Антисоветизм, исходящий от самой Русской Православной Церкви, является неизмеримо более оглушительным и шокирующим, чем антисоветизм всякого сброда, перевертышей, подлецов и предателей»; «постоянные охаивания советского периода воспринимаются как ведомственная и корпоративная самоотделённость Московской Патриархии от жизни народа и страны»[26] – и так далее в том же духе. Характерно, что при обсуждении этого письма на радиостанции «Русская служба новостей» с журналистом Александром Архангельским 5 сентября 2010 г. 87% проголосовавших в эфире были на стороне Крупнова[27]. Высказывания же владыки Илариона вызвали просто шквал эмоций. Вот один пример. «Кто дал Вам – православному иерарху — право плевать в отечественную историю, унижать и вытирать ноги о тех, кто считал и считает Сталина выдающимся государственным и историческим деятелем, немало сделавшим в том числе и для восстановления авторитета традиционных ценностей?!» – гневно вопрошает Председателя ОВЦС в своём «Открытом письме» некто В.Б.Павленко, доктор политических наук, полковник запаса[28].

Столкнувшись с таким массовым неприятием своей позиции не только во внешней, но и в церковной среде, наше Священноначалие оказалось вынужденным с этим считаться. И здесь, возвращаясь к основной теме моего доклада – вызовов для Церкви – я вижу первый такой вызов: вопрос исторической оценки нашего недавнего прошлого повисает в воздухе. Но причина здесь не только в том, что церковное руководство, стремясь к миру и согласию в нашем крайне раздробленном, атомизированном и агрессивном обществе, естественным образом учитывает настроение своей паствы. Глубинная причина поразительной нравственной нечувствительности и слепоты многих православных, мне представляется, в ином. Это происходит из-за очень опасной, подмеченной прот. Георгием Митрофановым, мимикрии «советского» в «церковное»: советский коллективизм, нисколько не изменившись, удобно разместился в церковной жизни под вывеской «соборности»; общественная и гражданская пассивность стала «смирением», безответственность – «послушанием», идеологичность и стремление к тому, чтобы все были одинаковыми – в «борьбу за православие», неуважение к человеку – в «жизнь по Святым Отцам» и т. д. Сама Церковь вовсе не представляет собою некий монолит. В ней происходят те же процессы, что и в российском социуме; и соотношение людей думающих и готовых к тому, чтобы их идеологически обработали, нравственно чутких и тех, для которых те или иные идеологемы важнее Евангелия, такое же, как и в обществе. Пример этого рода – недавняя (2010 г.) история с предпринимателем Василием Бойко. Его «православный поступок» – принуждение своих работников к венчанию, увольнение тех, кто с этим не согласен, а также тех, кто делал аборты и т. д. – чисто советский в своей основе, уж никакой не христианский. Интересна церковная реакция на его начинание. Пресс-секретарь Патриарха о. Владимир Вигилянский – «Требовательность руководителя этого предприятия даже превышает требовательность фарисеев в Евангелии… Административными методами подходить к понятию греха – это антиправославно… Этот «перегиб» может стоить отвращения людей от церкви и православия»[29]. А, например, такой известный пастырь, как прот. Александр Салтыков, заявляет: «Все эти начинания я полностью поддерживаю и хочу пожелать Божией помощи в этих добрых делах»[30].

Неизжитый советский менталитет, мимикрировавший в церковность, приводит к тому, что в самой церковной среде религиозная суть Церкви подменяется секуляризмом, а Церковь превращается в субкультуру. И это очень важный второй вызов, который ставит перед Церковью сегодняшний день.

Третий вызов – это некая «зачарованность народом». Служение не Богу и Церкви, не долгу, не чести, не призванию, а именно народу – идея вполне советская. Кстати, в вышеупомянутом письме Юрия Крупнова она ярко подчёркнута: «постоянные охаивания советского периода воспринимаются как ведомственная и корпоративная самоотделённость Московской Патриархии от жизни народа и страны»[31]. Мнение о том, что «Церковь должна служить своему народу», взятое на вооружение Русской Церковью в XX веке, а особенно со времён войны 1941-1945 гг. с целью выживания и легитимизации в условиях антирелигиозных гонений[32], оказалось весьма укоренённым в сегодняшнем церковном сознании. Однако, не будучи подвергнуто церковному уточнению, это мнение делает затруднительным критику тех сторон народной жизни, которые противоречат Евангелию; тем самым «служение народу» рискует выхолостить религиозное, вселенское, наднациональное содержание Церкви и превратиться в потакание наличного состояния населения. Социальная концепция Русской Православной Церкви говорит: «несогласны с Православием учения, которые ставят нацию на место Бога или низводят веру до одного из аспектов национального самосознания»[33]. Я позволю себе процитировать своё собственное интервью: «Вообще идея о том, что Церковь всегда со своим народом – совершенно правильна, но всё же она нуждается в определенной, и именно церковной, корректировке. Когда эта идея превращается просто в лозунг, она неверна. Всегда ли Церковь должна быть со своим народом? А если народ совершает преступление? Например, в фашистской Германии нацистский строй пользовался поддержкой большинства людей. Соответственно этому разделилась и Лютеранская Церковь: к Церкви Немецких христиан, не только поддерживающей, но и оправдывающей человеконенавистнический режим (в частности, подводилась «богословская база» под антисемитизм, а из Христа сделали «истинного арийца») принадлежали около 70% народа, а к Исповедующей Церкви, отстаивающей евангельские принципы богословия и жизни (и гонимой за это) – меньшинство населения[34]… Когда народ увлечён гламурным потреблением, когда он не хочет извлекать нравственные уроки из своей истории, когда нормой общественной жизни становится ложь, нечеловеколюбие, непорядочность – Церковь обязана обличать такие настроения, и, следовательно, не быть со своим народом, а быть над ним. А точнее сказать, Церковь должна служить Христу в своём народе, и иметь своей целью не служить народу (то есть потакать всему, что составляет на данный момент содержание народной жизни), но приводить народ ко Христу»[35]. Иначе получается «замкнутый круг»: не решаясь обличать, по словам о. Александра Шумского, то, «что дорого большинству моих соотечественников»[36], Церковь, теряя своё пастырское достоинство, подпадает под власть народного менталитета и деградирует вместе с ним. С другой стороны, и народ не получает ниоткуда евангельской оценки своей жизни, и продолжает своё существование в уверенности, что «всё в порядке».

Всё это влечёт за собой и четвёртый очень важный вызов для Церкви – нравственную «нестыкову» Церкви и общества. В нашем обществе, катастрофически безнравственном, пассивном, лживом и исповедующем на самом деле Религию Денег, а вовсе никакое не Православие, тем не менее очевидно наличествует острый запрос нравственной оценки современности. По своей природе Церковь – та сила, и, может быть, единственная сила, которая должна говорить здесь слово правды. Об этом постоянно говорит и Патриарх Кирилл: «каким должно быть отношение Церкви к внешнему миру, в том числе к власти? Церковь призвана хранить Божию правду и ее провозглашать. Не дело Церкви делить светскую власть, участвовать в политической борьбе; не её дело направлять гнев народных масс в ту или иную сторону. Дело Церкви ─ провозглашать Божию правду»[37]. Что же это за провозглашение правды? Христианство – вещь очень резкая: для него существует только и исключительно один критерий оценки всего, один угол зрения – это заповеди Евангелия. Стало быть, исконный взгляд Церкви на всё – взгляд критический, и тем более критический, чем больше в данном явлении падшести и отступления от Христовых заповедей человеколюбия и правды. «Провозглашение Божией правды» не может быть словами ласкательства (1 Фесс. 2, 5); Церковь не может оправдать отступление от нравственности Христовой ничем: ни народной пользой, ни интересами «Державы», ни служением народу. Разумеется, именно поэтому от Церкви и ожидается, что она скажет внятное слово не только по поводу истории, но и современности. Нельзя Церкви жить так, как будто она живёт на Луне. Нельзя не замечать полного бесправия и незащищённости людей, произвола, беззакония, лжи, воровства, презрения к людям и молчать, не обличать ответственных за эти вопиющие с точки зрения Евангелия вещи – и вовсе не из-за каких-то политических, диссидентских и тому подобных соображений, а в силу христианского жаления людей, печалования за них.

Но этого не происходит. Российские православные христиане, разделив со всем обществом тяжкое растление советским, а затем и постсоветским временем, зачарованные идеей «служения народу», не решившись настоять на евангельской исторической оценке XX века, тем самым не аккумулировали в своей Церкви сил, чтобы дать нравственную и духовную оценку современности и явить делом противостояние духу лжи, корысти и нечеловеколюбия, который составляет сегодня основу российской жизни. Эта неспособность Церкви очень заметна людям. Вот что говорит журналист Юлия Латынина: «Во все времена, когда государство пускалось во все тяжкие, когда произвол становился невыносимым, в Европе очень часто именно Церковь становилась теми людьми, которые говорили: «Вы посмотрите, что государство творит». Хоть один случай подобного рода нашу православную церковь возмутил?»[38] Этот упрёк, который предъявляет к Церкви вовсе не одна журналистка, а очень немалое количество людей, нужно признать справедливым. Мало того. В условиях неопределённости Церкви по этим больным вопросам, нравственную, а, по большому счёту, евангельскую и подлинно церковную позицию выражают люди, позиционирующие себя как очевидно невоцерковлённые и даже как агностики – в качестве примера могу привести тексты публициста Леонида Радзиховского[39], да и многих других.

И здесь я вижу пятый, самый существенный, пожалуй, вызов для Церкви – я с него начал своё доклад: в силу всего вышесказанного Церковь плохо оценивает сегодняшние общественные настроения. А они таковы. Иисус Христос – безусловный авторитет для многих самых разных людей. Даже Шендерович говорит о Христе с уважением. Но в глазах многих людей Христос и Русская Церковь представляют собою разные явления; явно разделение христианства как такового и РПЦ. Вот характерное мнение: «Религия и церковь в нашей стране приобрели какое-то странное назначение. Вместо пастыря, доброго наставника, несущего свет Божий, внушающего идеалы христианской терпимости, получается какой-то злобный жандарм, какая-то толпа бюрократов в рясах, злых, нетерпимых ко всему. Какой-то идеологический отдел ЦК в новом прочтении. Стоит ли удивляться, что кто-то в конце концов и рисует картины вроде тех, что были на выставке «Запретное искусство-2006». Может, эти какашки летели с холстов и не в религию вовсе, а в попов?»[40].

А вот свидетельство статистики: «Россияне не считают церковь источником моральных ценностей. Таковы результаты опроса, проведенного социологами ВЦИОМ в конце августа и начале сентября (2007 год). Согласно данным, обнародованным на сайте ВЦИОМ, 67% россиян считают, что дети и молодёжь должны приобщаться к нравственности и морали прежде всего в семье, 17% назвали школу, а церковь поставили на 1-е место лишь 4% опрошенных. В этом отношении церковь уступила телевидению и другим СМИ… При этом половина россиян считают себя верующими, в их числе 10% регулярно посещают церковь, соблюдают все обряды и ритуалы. Еще 43% в церковь ходят только по праздникам и всех обрядов и ритуалов не соблюдают. Треть россиян (31%) допускает существование Бога, но мало интересуется церковной жизнью. Убежденные атеисты составляют лишь 6% опрошенных, и 8% не задумываются на тему отношения к религии. Самая массовая религия в России, по данным ВЦИОМ, – православие (75% опрошенных считают себя ее последователями»[41]. Ждёт анализа и результат эксперимента по введению ОПК в некоторых частях нашей страны – Церковь ожидала от этого эксперимента явно большего… К сожалению, реальность такого отношения к себе Церковь очень неохотно замечает. А это величайший вызов именно для миссии. Кто плохо воспринимает сегодняшний институт Русской Церкви? враги и науськиваемая ими «пятая колонна»? Или за таким отрицательным отношением стоит нечто объективное? На этот и все вышеназванные вызовы современности Церкви нам ещё только предстоит честно ответить.

А пока этот ответ ищется, положение остаётся таким: ни Церковь с точностью не представляет, к кому она говорит слово; ни общество не готово воспринимать слов Церкви – и вовсе не по обоюдной злонамеренности, а потому, что Церковь сама в себе не разобралась. Это выплёскивается во внешние конфликты – музейные, с «запретным искусством», с введением ОПК, с ювенальной юстицией и тому подобные. Обе стороны, на мой взгляд, не рассматривают дело по существу, а происходит коммуникативная нестыковка, осложнённая взаимными подозрениями. Как человек церковный, я выскажу парадоксальную точку зрения – по моему сугубо личному представлению, вина здесь лежит в большей степени на Церкви, нежели на обществе. Кому больше дано, с того и больший спрос (см. Лк. 12, 48), говорит нам Евангелие.

В заключение скажу, что мы живём в благоприятнейшее для Церкви время. Первое здесь то, что развитие цивилизации привело к отпадению всех иных мотиваций для церковной жизни, кроме сугубо религиозных. В самом деле: в цивилизованных странах люди за медицинской, социальной и прочей помощью обращаются уже не к высшим силам, а к социально обустроенному государству – в прошлые века это было функцией Церкви. Стало быть, членов Церкви становится хоть и меньше, но зато это – люди, котором от Церкви нужно не что-то земное, а Христос. Второе – гласность, ясная артикуляция вопросов общества к Церкви – то, чего не было в предыдущие эпохи. Все эти вопросы, вызовы и даже, дерзну сказать, скандалы – всё служит на пользу Церкви, если она осознаёт эти происшествия церковно, не секулярно, в духе Евангелия, и делает из этого должные выводы. Основной же вызов для Церкви сегодня и заключается, на мой взгляд, в скорейшем осознании этого обстоятельства.

Благодарю за внимание.

___________________

[1] Я использую это выражение не в национальном смысле, а как эквивалент термину «россияне».

[2] http://www.echo.msk.ru/programs/staliname/696621-echo/

[3] http://www.echo.msk.ru/programs/staliname/692440-echo/

[4] См. прим. 2.

[5] См. прим. 3.

[6] http://www.liberal.ru/articles/4509

[7] http://www.svobodanews.ru/content/transcript/2137680.html

[8] http://www.echo.msk.ru/programs/staliname/692440-echo/

[9] http://www.svobodanews.ru/content/article/2154743.html

[10] http://www.polit.ru/research/2008/06/02/rusvalues.html

[11] http://www.korrup.ru/index.php?s=15&id=29

[12] http://www.newsru.com/russia/26jan2010/army.html

[13] http://www.newsru.com/russia/13may2010/vzyatki.html

[14] http://www.newsru.com/russia/25jun2010/oprosmvdru.html

[15]http://archive.kremlin.ru/appears/2009/08/12/1608_type63374type63378type82634_220787.shtml

[16] http://grani.ru/Politics/Russia/m.184033.html

[17]http://www.sta-t.ru/prestupnost/statistika_prestuplenii_v_rossii_2009/

[18] http://lenta.ru/news/2010/09/22/homicide/

[19] http://www.sta-t.ru/obshestvo/statistika_razvodov_i_brakov/

[20] http://www.newsru.com/religy/03jun2008/duh.html

[21] http://www.patriarchia.ru/db/text/652525.html

[22] http://www.patriarchia.ru/db/text/665838.html

[23]http://www.expert.ru/printissues/expert/2009/23/interview_misiya_v_miru/

[24]http://ruskline.ru/monitoring_smi/2009/09/21/vysokomerie_ubivaet_ponimanie/

[25] http://www.radonezh.ru/radio/27-8-2010.html

[26] http://www.echo.msk.ru/blog/kroupnov/706730-echo/

[27]http://rusnovosti.ru/popupplayer?type=release&id=107622¶m1=39976

[28] http://pravaya.ru/expertopinion/116/17116

[29]http://www.pravmir.ru/rukovoditel-press-sluzhby-patriarxa-ne-odobryaet-pravoslavnogo-oligarxa/

[30]http://www.ruskline.ru/news_rl/2010/8/13nelzya_ne_posochuvstvovat_zhelaniyu_rukovodstva_nesti_ pravoslavnuyu_kulturu/?print=y

[31] См. прим. 12.

[32] См. известные документы митр. Сергия (Страгородского): «Декларацию» от 29 июля 1927 г., обращение «Пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви» от 22 июня 1941 г., и др.

[33] Основы Социальной концепции Русской Православной Церкви, II, 4.

[34] См. об этом: Л.Н. Бровко. Церковь и Третий Рейх. Санкт-Петербург, изд. «Алетейя», 2009.

[35] «Церковь должна служить не народу, а Христу». http://orthodoxy.org.ua/uk/2008/08/15/18473.html

[36] См. прим. 10.

[37] http://www.patriarchia.ru/db/text/1047493.html

[38] http://www.echo.msk.ru/programs/code/697656-echo/

[39] См., напр.: http://www.echo.msk.ru/blog/radzihovski/695270-echo/

[40] Антон Орехъ. Выставка судебного искусства. http://www.ej.ru/?a=note&id=10251

[41] http://www.newsru.com/russia/11oct2007/moral.html