Проблемы современного Православия
Начать нужно с вопроса: для чего нужна Церковь?
2000 лет назад пришёл на землю Бог, принявший на Себя человеческую природу. В себе Самом, через Крест и Воскресение, Христос совершил наше спасение. Но – вопрос: как нам взять его? Как прикоснуться Христу? Мы знаем, что Христос вознесся на Небо и ниспослал от Отца Святого Духа. И Он усваивает каждому из нас, по вере, те плоды спасения, которые совершил Господь.
Соответственно, в Церкви главное – две вещи. 1) Таинства и 2) Священное Писание. Таинства и есть то, через что действует Дух Святой. Священное Писание даёт нам, так сказать, инструкцию для жизни – как жить с Богом.
Церковь, таким образом, не инструмент, не посредник, а непосредственная среда христианской жизни. Помимо личного приобщения ко Христу, Церковь во Христе Духом Святым объединяет и людей, причём, как ещё живущих, так уже и отшедших, приобщившихся Воскресению Христову.
Вот суть Церкви. Такое, с одной стороны, высокое, а с другой – смиренное учение (смиренное – потому, что оно «не от мира сего»), требует от христиан определённого образа мыслей и определённого труда для своего выявления, актуализации. Труд этот можно свести к четырём вещам: участию в Таинствах, изучению Священного Писания, молитве и исполнению заповедей Божиих. Ещё необходима трезвость и адекватность – качества, которых мало в православной среде.
Итак, главная проблема в современном Православии – то, что суть Церкви не выявляется в жизни христиан. Церковь сама в себе носит неотразимую убедительность; и когда сегодня к Церкви предъявляют претензии, то они почти в 100 % случаях относятся не ко Христовой Церкви, а к подмене, к тому, что затмевает, ущемляет, не выявляет Церковь. Давайте посмотрим на причины этих подмен.
Таких причин две: исторические и национальные.
Исторически с 313 года Церковь существовала в симфонии с государством. Это имело и положительные, и отрицательные последствия. Для нас важно то, что в 1991 году этот период закончился. Но церковная идеология имеет огромную инерцию, она не приняла ещё этой перемены. Это приводит к тому, что сегодняшняя церковная жизнь чаще всего «явочным порядком» предлагает отнюдь не Христа и жизнь с Ним, но совсем иное. Поясню, что я имею в виду.
1) Побуждением для жизни в Церкви чаще всего представляется то, что «мы русские – значит, православные». Церковь с этой точки зрения является неотъемлемой принадлежностью национального менталитета, хранительницей государственнических и общественных традиций, и проч., и проч. и проч. Совершенно очевидно, что в рамках такого представления Христос, то есть – суть Церкви – стоит не на главном, центральном и исключительном месте, а где-то сбоку, как некий фактор существования Великой России. Человек, пришедший в Церковь к Богу, обнаруживает, что на самом деле Христос и Его заповеди церковным людям не особо-то и нужен, а нужны им совершенно другие вещи… отчего часто происходит разочарование в Православии, и люди из Церкви уходят.
2) Хотя и не официально, но по настроениям церковной среды от православного христианина требуется, чтобы он непременно разделял монархические взгляды. Многие православные прямо-таки жаждут царя. Само по себе такое желание, может быть, и имеет право на существование (если, конечно, оно не переходит медицинские рамки, что нередко наблюдается); но вся беда в том, что оно преподносится вступающим в Церковь людям как нечто чуть ли не обязательное, догматическое для них. С этим связана необыкновенная ностальгия по прошлому. Мы всё время ходим «затылками вперёд»; вся наша жизнь – в прошлом; даже когда мы говорим или думаем о будущем, мы хотим, чтобы в будущее вернулось прошлое. Помимо того, что это совершенно нереалистическая мечтательность, это полагает нам препятствие к адекватному евангельскому осмыслению современности. Придя в Церковь как к хранительнице Евангельской истины, думая обрести в ней трезвый и правильный взгляд на мир, люди с разочарованием убеждаются, что большинство православных находятся в какой-то виртуальной реальности, которую они вдобавок довольно агрессивно навязывают другим. Нежелание входить в этот нереальный мир заставляет людей покидать Церковь.
Итак, я назвал исторические корни современных церковных проблем. Есть и второй ряд причин, они коренятся в нашем менталитете. Чтобы разобраться в этом, нужно заметить, что большинство проблем Церкви не есть собственно церковные проблемы, но проблемы общества. В Церковь люди не с Луны сваливаются, а входят из нашего общества, и, следовательно, менталитет общества перетекает на Церковь. Давайте посмотрим, какое тут соотношение.
Церковь – это не голый спиритуализм; она целостно охватывает человека, все сферы его жизни. Духовность свою Церковь выражает посредством определённой культуры, которая есть культура слова, logos`а, личной, самостоятельной и ответственной рефлексии (не путать с приходской субкультурой). Эта культура глубоко традиционна и – в лучшем смысле слова – консервативна. Современные люди не только от рождения, но уже и «на генетическом уровне» живут в совершенно иной культуре – культуре видеоряда и массовых медиа-технологий: навязывающего определённый образ жизни кинематографа, «попсы», рекламы, спортивных трансляций, «клиповости», мобильно-интернетности и т. п. Это культура гедонизма, относительности ценностей, поверхностности, стадности, одинаковости; она не только не способствует развитию необходимых для жизни в Церкви качеств – свободы, ответственности, трезвой оценки себя и мира – но, наоборот, всячески препятствует этому. Дальше всего она именно от индивидуального осмысления жизни, от logos`а, слова, его ценности и значимости. Церковь обращается к людям на своём языке, а современный человек – не то, что он «плохой», хуже, чем люди, скажем, XIV века, – но он просто не воспринимает ту культуру и те слова, которыми оперирует Церковь. Людям поэтому тяжело читать Евангелие, воспринимать традиции Церкви, а тем более – перестраивать в соответствии с ними свою жизнь. Этико-культурный «резерв» современного человека не способен вместить этого.
Конечно, это вовсе не значит, что Церковь должна стремиться к тому, чтобы сделаться клипово-мобильной, хотя, безусловно, следует понимать особенности современной культуры и пользоваться ими, говоря с людьми на их языке. Нужно другое: церковным людям необходимо осознать ситуацию, и обязательно учитывать две вещи. Во-первых, на Церковь сегодня ложится почти неподъёмная задача – включать в воцерковление и «во-культуризацию»; вместе с научением церковности, а порой и до неё, вводить людей в русло исторической традиционной, евангельской в основе своей, европейской (не отделяю Россию от Европы) культуры. Подчеркну ещё раз, что под евангельской культурой я понимаю не памятники церковной жизни, перемещающие человека из современности в ностальгически-этнографическое прошлое, и не овладевание эстетическим наследием человечества в виде, например, походов в филармонию или картинную галерею (хотя это далеко нелишне, надо сказать). Христианская культура – это прежде всего способ мыслить, это фундамент этики и эстетики, основанный на личной ответственности и духовной свободе, на образованности, на мировосприятии не-стадном, чувствующем и понимающем многогранность и сложность христианства и вообще жизни.
Поэтому я считаю, что не о Церкви нужно начинать говорить «в лоб», а прежде о том, что человек – не часть толпы, что прежде чем стать христианином, ему нужно осмыслить себя как личность и стать просто нормальным человеком. Сначала необходимо сказать о человеческом достоинстве, о здравомыслии, порядочности, воспитанности и о многих простых вещах, о которых наши соотечественники имеют, увы, очень малое представление, – и потом уже к этому прививать познание церковного учения и практики. Иначе вместо широкого нравственно-культурного русла, в котором течёт христианство, человек в попадает в некую закрытую со всех сторон «коробочку», душный и маленький мир. Он усваивает узкие тяжёлые взгляды на Бога, на Церковь, на других людей (да и на себя), стяжевая вместо Христовой любви, свободы и евангельского разума совершенно противоположные качества. Я уже не говорю о прямом перетекании особенностей общества в церковную среду (Мерседесы и проч.). Ещё раз повторю, что это – «до-церковный» вопрос, проблема общества, сложившегося в нём менталитета. Когда этот менталитет накладывается на исторические особенности, о которых я сказал, что получается следующее.
1) Приходящему в Церковь человеку прививается неверная самоидентификация, в результате которой причины и следствия меняются местами. То есть: мы православные потому, что мы постимся, ходим в храм, вычитываем положенные каноны перед Причастием, и т. п. Но вовсе не потому, что мы обрели Христа в сердцах наших, стали Церковью, то есть телом Христовым, и с помощью Духа Святого исполняем Христовы заповеди. Безусловно, дисциплина важна и нужна, но лишь как средство, помогающее нашей жизни во Христе. Духовность должна начинаться с Евангелия, а потом уже, по мере сил каждого, евангельская жизнь должна ограждаться опытом Церкви, выраженным в тех или иных дисциплинарных нормах. У нас всё наоборот: Евангелие у нас вовсе не на первом месте. Вместо него мы нагружаем человека обязательной дисциплиной, вменяем ему в грех малейшее отступление от неё и убеждаем, что через исполнение формы он обретёт Христа. То есть мы прививаем мысль, что с Богом невозможна живая жизнь, она осуществляется только через ритуал. Но это – искажение иерархии христианских ценностей, и поэтому многие люди, попробовав жить дисциплинарной жизнью, и убедившись, что она не принесла ожидаемого плода, из Церкви уходят.
2) Наконец, то, что можно назвать «кликушеством». В церковной жизни для многих православных главное – не евангельская нравственность, не жизнь со Христом, а нечто совсем иное: старцы, апокалиптика, дивеевские предания и прочее, то, что Апостол Павел называл «бабьими баснями. В результате этого немало людей оказываются в церковной среде перед выбором: или отринуть свою социально-культурную «нормальность», или уйти из Церкви.
Какой выход? Раз указаны причины, то выход видится в устранении их, то есть: 1) поверять всё, что мы слышим о Церкви, Св. Писанием, подлинным Преданием Церкви и восприятием всего этого в историческом контексте. А это потребует от нас в некотором смысле 2) пойти против течения, то есть против нашего стадного патерналистского менталитета, и быть самостоятельными, изучая суть и историю Церкви, культуры, человечества. А до того обязательно понуждать себя становиться порядочным, добрым, честным, трезвым и адекватным человеком.
Что касается жизни в Церкви… В своей нобелевской речи Иосиф Бродский говорил, что в современном мире лучшей формой нравственного бытия является позиция частного лица. Так вот, на мой взгляд, в сегодняшних условиях неправильно понимаемой казарменной «соборности» это единственно возможная позиция. Она совершенно не требует от нас реформаций и революций, но требует осознания сути вещей, которая невозможна без свободы и определённого индивидуализма. Борьба с либерализмом и индивидуализмом – яркая черта сегодняшней как общественной, так и в особенности церковной жизни; но нужно знать, что христианство – это свобода, не свобода грешить, но интеллектуальная, духовная свобода, и без неё невозможно никакое христианство. Рабская, казарменная идеология, готовность народа (и церковного, в том числе) поступаться своей свободой и достоинством – и есть та проблема, вокруг которой группируются озвученные сегодня нами вопросы.
