Терстеген. Трактат IX «Как искать Бога и лица Его»

Герхард Терсте́ген

«Путь Истины», трактат IX

КРАТКОЕ НАСТАВЛЕНИЕ, КАК ИСКАТЬ БОГА И ЛИЦА ЕГО

Взыщите Господа, ищите непрестанно лица Его (1 Пар. 16, 11).

Кто обращал взор к Нему, те просвещались, и лица их не постыдятся (Пс. 33, 6).

*     *     *

Предисловие переводчика

О происхождении и времени написания настоящего трактата говорилось в предисловии к предшествующей публикации. Для удобства читателя повторим сказанное там.

В 1730 году Герхард Терстеген издал свой перевод знаменитого трактата Фомы Кемпийского (ок. 1380­ – 1471) «О подражании Христу» (1427). Это сочинение, необыкновенно популярное и любимое в Европе, в оригинале написанное на латыни, многократно переводилось на немецкий язык и до Терстегена (например, одним из переводчиков в своё время был Иоганн Арндт). Особенность перевода Терстегена заключается в том, что он опустил 4-ю, заключительную книгу «Подражания» (в которой говорится о Таинстве Причащения) как «слишком католическую» и заменил её на небольшой трактат Герлаха Петерсена «Собеседования сердца с Богом» (также перевод с латинского). Герлах Петерсен – современник Фомы Кемпийского, принадлежащий, как и сам Фома, к «Братству общей жизни» (предреформационное духовно-церковное движение в Германии и Голландии).

Как первые три части «Подражания», так и четвёртую часть – «Собеседования» – Терстеген предварил в своём издании отдельными предисловиями. Впоследствии они вошли в состав сборника «Путь истины» как VIII и IX трактаты. В VIII трактате – «Истинная мудрость, или пребывание только с Богом и в самом себе» – его третья часть посвящена рассмотрению вопроса, чем может и должно быть подражание Христу, если смотреть на внешнюю земную жизнь Спасителя. О подражании же Христу с внутренней стороны с чрезвычайной глубиной и силой говорит настоящий трактат.

Этот краткий текст является одной из вершин творчества последнего немецкого пиетиста, мистика и квиетиста. Подражание Христу рассматривается как внутреннее усвоение человеком свойств Божиих, причём автор даёт вполне практические и исполнимые советы, как действовать в этом направлении (православный читатель может составить себе из этих советов представление о том, в чём, собственно, заключается «аскетика веры»). В конце трактата Терстеген, описывая плоды этого усвоения, поднимается до прямо-таки экстатических высот. Впрочем, при этом автор остаётся строгим и трезвым евангелистом, так что его экстатизм не переходит в излишнюю восторженность, которая порой свойственна некоторым католическим сочинениям этого рода, и остаётся вполне церковно-традиционным, сопоставимым с экстатизмом таких св. отцов, как преп. Макарий Великий или преп. Симеон Новый Богослов.

И этот экстатизм, и некоторые практические советы Терстегена высвечивают перед православным богословием несколько важных проблем. Одна из них: то, на что указывает автор в §§ 13 и 14 – на «остановку» в своём внутреннем делании и «субботствование» перед действованием Бога – нашему пастырскому богословию совсем неизвестно. Церковная дидактика учит человека пребывать в непрестанном подвиге, в непрекращающемся делании (что можно назвать «аскетикой синергии»). Из текста (и, несомненно, из опыта) Терстегена видно, что это только начальный уровень, первая ступень подлинной духовной жизни. Но других ступеней нынешняя православная педагогика не знает, что и является главной причиной сегодняшнего феномена «расцерковления», когда начальный уровень церковной жизни исчерпывает себя, а ничего другого христианину не предлагается.

Другая проблема сводится к тому, что те высокие состояния, которые описывает Терстеген, по общепринятому православному мнению, должны быть чрезвычайно редкими и могут быть доступны только избранным людям, великим подвижникам и святым («одному из тысячи», если воспользоваться выражением преп. Исаака Сирина (слово 16-е)). Для «церковного большинства» такие состояния не только недоступны, но и опасны (о чём писал, в частности, св. Игнатий (Брянчанинов)). Не подвергая никакой ревизии святоотеческие предостережения о крайней трезвости и осторожности в отношении всяких «высоких» явлений (к которым и сам Терстеген полностью присоединялся, см. V и XI трактаты), всё же надо подчеркнуть, что сочинения Терстегена предназначались для широкого круга читателей. Как данный трактат, так и другие произведения нашего автора (в особенности его письма), да и вся обстановка «духовного пробуждения» в западном христианстве XVII – XVIII веков свидетельствуют о том, что описываемые им состояния были, если так можно выразиться, «массовыми». Это не может не дать повода современному православному богословию задуматься над тем, почему евангельские и апостольские обетования о духовной жизни, так обильно осуществлявшиеся в жизни христиан прошлого, оказываются практически неизвестными и недоступными нам сегодня.

_______________

I^[1]

1. О человек (именно ты, читающий сии строки)! Остановись, отрешись хоть немного от круговращения твоей повседневной суеты и задумайся о своём высоком достоинстве и о цели, ради которой ты сотворён и введён Богом в мир. Ты создан не для времени и творений, но для Бога и вечности, и для того, чтобы Богу и вечности была посвящена вся твоя жизнь. Ты существуешь в этом мире именно и только с той целью, чтобы тебе искать твоего Бога и спасительного лица Его (1 Пар. 16, 11), от которого ты отвратился в грехопадении и прилепился к творениям, – дабы чрез сие ты мог подлинно просветиться и освятиться и иметь в Боге, и Бог в тебе, радость и мир, довольство и отраду.

2. В этом одном заключается твоё вечное спасение и временное благобытие – чего тебе не может дать ничто, кроме Бога. Уж если даже твоего внешнего человека в краткое время сей многоскорбной жизни едва ли могут удовлетворить внешние явления этого мира, то наипаче внутренний твой человек алчет гладом, которого ничто не утолит. Духовное твоё око не насыщается ничем; внутреннее чувство^[2] не находит ни в чём мира и полноты – только во всеподательном и бесконечно преисполненном любви Благе, которое есть один лишь Бог.

3. Итак, если в тебе есть искреннее стремление взыскать и обрести Сего твоего Бога и лица Его, то смотри, чтобы не приступить тебе к делу неправым и неподобающим образом. Бог есть дух (Ин. 4, 24), и близок твоему духу (Пс. 33, 19); поэтому тебе нет нужды, взыскуя Бога, высматривать Его здесь и там, или куда-то идти, или рассеивать себя многими и различными телесными упражнениями (1 Тим. 4, 8), а тем более забивать себе голову многообразными исследованиями, соображениями и выводами падшего рассудка. Это как раз путь, всё дальше отводящий человека от Бога и лишающий его способности познавать Бога и Его истину.

4. Ищи же только того, чтобы тебе уподобиться всей душой Богу – и тогда ты сможешь обрести и познать Его легко и безошибочно. Как тот, кто хочет видеть солнце и греться на нём, должен подставить себя его свету, так и тебе, если ты хочешь по-настоящему приобщиться Богу, надлежит поступить в отношении Него так же (1 Ин. 1, 5-7; 2, 6). Сей неприступный вечный свет невозможно увидеть, кроме как только в Его свете (Пс. 35, 10). Бог есть духовная, вечная, ничем не ограниченная, простая, кроткая, тихая и блаженная Сущность. Чем больше внутри себя ты стяжеваешь именно такие качества и свойства, тем ближе ты подходишь к Богу и делаешься способным к тому, чтобы Он открылся тебе и приобщил тебя к Себе. 

II

5. Бог есть духовная, отрешённая Сущность, чуждая грубости мира сего, чувственности и рассудочности. Если ты хочешь обрести Бога и узреть лице Его, то, насколько это возможно для тебя, храни свой дух, свою любовь, желания и сердечные помыслы также отрешёнными и чуждыми миру и тому, что в мире (1 Ин. 2, 15). Пусть по твоей воле никакое творение не входит в тебя; и сам не исходи из себя по любви и вожделению к какому бы то ни было творению. Избегай всякого ненужного излишества в деятельности твоих чувств и рассудка. Относись к чувственной и рассудочной части своей души, как будто бы это был чуждый тебе человек, и пребывай в духе, обращая всё своё благоговение и любовь к Богу внутри себя. Приобщайся Ему в сокровенном сердца человеке (1 Петр. 3, 4), и не внимай ничему, что происходит во вне.

6. Бог обитает в Себе Самом в вечности. Он всегда один и тот же; у Него нет никакого «до» или «после», но всегда единое пребывающее «ныне». Если ты, о душа, хочешь приблизиться к Нему и иметь общение с Ним, то избегай всяких бесполезных воспоминаний, равно как и бесчисленных предположений, наведений, расчётов и беспокойств твоего падшего рассудка, и пребывай, как невинное дитя, всем своим умом и чувствами в настоящем мгновении с Господом. Предоставь Ему заботиться о тебе и вести тебя, куда Ему угодно (Фил. 4, 6; Пс. 22, 2).

7. Бог есть всеобъемлющая, неделимая, ничем не ограниченная Сущность, неуразумеваемая никаким умом. Он не есть то или это, но Всё и Одно^[3]. Посему, если ты хочешь познать Бога и приобщиться Ему, то со смирением оставь все свои особые, ограниченные, младенческие образы и помышления о Боге (1 Кор. 13, 11), плени свой ум в послушание простой и детской вере (2 Кор. 10, 5) и восходи духом в некую неограниченную всеобщность и безмолвную широту внутри себя (Пс. 17, 20; 118, 32; 96), не останавливаясь на частных предметах и размышлениях – особенно во время молитвы.

8. Бог есть сама простота и чистота. Невозможно узреть и обрести Его, как только простым и чистым сердцем (Мф. 5, 8). Посему взыскуй того, чтобы тебе всегда быть чистым и простым. Будь истинен и непорочен (Иов 1, 1^[4]) во всех своих делах, речах, мыслях и желаниях. Дай простому оку (Мф. 6, 22) твоей души прямо взирать на Бога и во всём иметь в виду лишь Его одного, без малейшего нечистого постороннего намерения или искания своего, без всякого, даже самого тонкого, лицемерия, притворства или искусственности. Пусть все твои мысли и желания будут такими, чтобы ты всегда мог поставить их пред светлым солнцем присутствия Божия. Если же против твоей воли подвигнется в тебе что-либо ложное и нечистое, то искренне и спокойно, без всякой утайки, повергни всё таковое пред лицем Божиим – и оно исчезнет.

9. Бог есть милосердная и кроткая Сущность. Он есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нём (1 Ин. 4, 16). Сего ради и ты будь всегда кроток, любвеобилен и милостив, как внутри себя, так и во всех своих поступках. Предоставь Духу любви Иисуса Христа умягчить жестокий и строптивый нрав твоей падшей природы, утишить неукротимость твоих страстей и преклонить к послушанию Богу твоё непокорливое своеволие. Если ты почувствуешь, что в тебе начинает проявляться нечто, противоположное милосердию Божию – сразу, не вступая с ним в спор, погружайся в сладчайшие воды (Пс. 22, 2) кротости и любви Христовой.

10. Бог есть тихая и ровная Сущность (3 Цар. 19, 12), и обитает Он в безмолвии невозмутимой вечности. Так и твоей душе надлежит быть подобной тихим и прозрачным водам, дабы в них отображалась слава Божия. Избегай поэтому всякого беспокойства, смущения и разгорячения извнутри и совне. Ничто в целом мире недостойно того, чтобы из-за него ты разорял себя. Даже твои прошлые ошибки и грехи должны тебя смирять, но не приводить в смятение. Господь – во святом храме Своём: да молчит пред лицем Его всё, что в тебе (Авв. 2, 20). Да убезмолвятся твои уста, твоя воля, твои желания и помыслы; да будут тихи все твои дела. О, сколь необходим нам и сколь драгоценен пред лицем Божиим кроткий и молчаливый дух (1 Петр. 3, 4)!

11. Бог есть радостная, мирная и блаженная Сущность. Посему ищи и ты того, чтобы постоянно пребывать в мирном и радостном духе. Избегай всяких разорительных попечений, досады, ропота и печали, которые помрачают душу и делают тебя неспособным к общению с Богом. Если заметишь в себе нечто подобное, то мягко и кротко отстранись от сего. Пусть твоё сердце будет чуждым и затворённым для всего мира и всех творений, но всецело своим и отверстым для Бога. Относись к себе, к своим злым пожеланиям, самолюбию и своеволию, со строгостью; по отношению же к Богу будь по-детски свободен, ласков и доверчив. Взирай на Него, как на своего ближайшего и лучшего Друга, и не ожидай от Него ничего, кроме блага и добра. Пусть всё вне тебя идёт вкривь и вкось; пусть твоё тело претерпевает крест и страдания, а душа – сухость и скорбь; лишь бы твой дух пребывал незатронутым всем этим. Да возвышается он в ясности и тишине над круговращением суеты мира сего, и да радуется по внутреннему человеку общению с Богом, а по внешнему – тому, что Бог всё устрояет ко благу. 

III

12. Если ты возьмёшься со мною за это делание, как оно описано выше, то вся внутренняя твоя (Пс. 102, 1) постепенно будет уподобляться Богу, и в тебе всё больше будет открываться способность сущностно обрести сие всеподательное и преисполненное любви Благо и узреть Его спасительный лик.

13. Но здесь нужно сделать следующие важные замечания.

Первое: поскольку внешние предметы и занятия (особенно пока человек не укрепился и не укоренился в этом внутреннем делании) легко могут стать причиной многого разорения и препятствовать душе на её пути к Богу и даже сбивать её с этого пути, – то совершенно необходимо, и крайне важно, в продолжение дня стараться использовать любой момент, когда всё видимое и всё рассудочное можно отложить в сторону, дабы собраться внутрь, в присутствие Божие, и поставлять себя, с помощью благодати, в вышеуказанные состояния души, насколько это позволяют человеку его мера и внешние обстоятельства.

14. Второе: прежде всего прочего надлежит веровать – и быть твёрдо в этом убеждённым, – что всё зависит от Божией милости, а не от нашей воли и действий. Поэтому мы не должны рассчитывать, что своими усилиями, а тем более самоизмышлёнными подвигами или напряжением ума, мы можем найти и узреть Бога. Нам надлежит приближаться к Богу внутренним, тихим, ровным и мирным деланием склонения или расположения к Нему нашего сердца, воли и любви. Главное же здесь – действование Бога и Его любви в сокровенном привлечении нас к Себе (Ин. 6, 44), которое мы должны лишь в простоте увидеть и последовать ему, и перед которым надлежит умолкнуть и остановиться всем нашим собственным действиям. Как только мы замечаем, что Господь посещает нашу душу, желая возвысить нас над суетой или собрать нас в себя, утишить или умирить; как только мы начинаем ощущать в глубине нашего сердца детское благоговение пред Его присутствием, Его всеохватывающую благость или нечто подобное, – то мы должны без всякого смущения прекратить всё своё делание и всецело предоставить себя Богу в субботствовании и тишине, во всякой простоте и отрешённости от всего. 

IV

15. Тогда постепенно ты опытно уразумеешь, что ты есть не только внешний человек, состоящий из тела, чувств и рассудка, которые предназначены для вещей и явлений века сего, – но прежде всего человек внутренний, обладающий благородным духом, укоренённым в вечности, и такими внутренними духовными силами, которые (независимо от того, что происходит в мире сем) способны сущностным образом вкушать и созерцать Бога и вечность и обретать в этом свой истинный покой и совершенное довольство.

16. Тогда, наконец, твоя любовь, твоё сердце, твои пламенные душевные стремления, освободившись и очистившись от всего иного, примут в себя высочайшее Благо, необъятное Божество и соделаются Его необъятным лоном – и именно это есть цель, для которой ты сотворён и искуплен. Сию превечную любовь, сию всеподательную Сущность ты, как невинное дитя свою горячо любимую мать, наинежнейшим и внутреннейшим образом обнимешь и прижмёшь к своему сердцу всеми силами своей любви, собранными воедино; и Бог, со Своей стороны, свято обнимет тебя. С Сим твоим ближайшим и искреннейшим Другом ты сможешь как бы заключиться во внутреннейшую комнату твоей души (Мф. 6, 6), в средоточие твоего сердца, далеко, далеко от всякого творения. В этом сладчайшем уединении ты чрез непрестанное блаженное воззрение на Его вседовольную^[5] Сущность и сам неким образом станешь вседовольным. Ты будешь столь всецело насыщен, преисполнен и возрадован твоим Богом, что уже не бросишь ни единого взгляда на все богатства, славу и услаждения неба и земли (Пс. 72, 25), и твоя любовь совершенно отвратится от них. Как некий Серафим, ты будешь сокровенно пылать в чистейшей любви твоего Бога и в сем кротком огне любви сам станешь поистине милостивым, кротким, тихим, любвеобильным; более того – самой любовью.

17. Твоё чистое разумение, око твоей души, отвратится от всего, что не есть Бог и Божие и просветится, укрепится и возвысится в духе светом вечной Премудрости, дабы тебе, подобно Херувиму, преклоненно предстоять и созерцать лице Божие, Саму Премудрость, чистое зеркало действия Божия (Прем. 7, 26). В этом свете познаешь ты свет (Пс. 35, 10), то есть истину; и именно сия слава Господня, как в зеркале, отобразится в твоём ясном и тихом сердце. Твоё просветившееся открытое лицо (2 Кор. 3, 18) и увиденный тобою блаженный лик Господа встретятся исполненными любви взглядами, и ты, как малое дитя, лобызая и объемля своего Бога, будешь неотрывно взирать на Него простым оком, исполняясь радости; и Он, со Своей стороны, как любящая мать, не отведёт Своего взора от тебя – чрез что ты всё более и более будешь освящаться, преображаясь в Его образ от славы в славу (2 Кор. 3, 18).

18. Твоя душа, твоё постоянно взирающее на Бога внутреннее чувство^[6], отрешённое от всякого удовольствия, услаждения и утешения от творений, преисполнится внутреннейшей чистейшей радостью и глубочайшим миром Божиим. Ты обретёшь всю свою отраду, довольство и блаженство в Боге; и Он, со Своей стороны, возымеет в тебе Свою радость и веселье (Притч. 8, 31). Он будет обитать и покоиться в тебе (Ин. 14, 23; 2 Кор. 6, 16), как на Своём незыблемом престоле мира; и твой дух, который, как беззащитный сирота, столь долго блуждал на чужбине, сладчайше упокоится в месте своего подлинного отдохновения, в своём отечестве, всецело повергнув себя на лоно Божие, в истинный мир, и сокрыв себя в тишайшей вечности. В сем бесконечном царстве мира сможешь ты жить, уже неколеблемый штормами страстей, в безопасности от всякой беспокойной и разорительной радости и печали, страха и надежды, которые совне нападали бы на тебя.

И так соделаешься ты ясным и светлым небом Пресвятой и Преблагословенной Троицы, Триединого Бога – небом, в котором Он пребывает, которое преисполняет Своим светом, любовью и всеми божественными совершенствами и в котором прославляется во времени и в вечности.

19. Не будь же больше, о человек, славное создание и образ Превечного Бога, столь неразумным, чтобы постыднейшим и жалким образом порабощать свой царский (если не сказать – божественный) дух немощным и бедным вещественным началам и суете мира сего (Гал. 4, 9), поддавшись похоти плоти, похоти очей и гордости житейской (1 Ин. 2, 16)! Именно для того послал Бог Сына Своего, чтобы искупить тебя из такового рабства (Гал. 4, 4-5) и паки возвысить твой дух в свободу славы детей Божиих (Рим. 8, 21). Помни, что по благороднейшей твоей части ты есть чадо вечности; Сам Бог – твой Отец и твоё отечество, где надлежит тебе обитать и жить. Мир сей должен быть для тебя ссылкой, а твоё тело – исправительным домом и темницей. Ах! подними же вечные врата твоих духовных сил над падшей природой, чувственностью и рассудочностью, да внидет в них к тебе Царь славы (Пс. 23, 7), Господь Саваоф! Аминь.

______________________

Примечания в квадратных скобках принадлежат переводчику.

[1] [Разбивка текста на части принадлежит переводчику.]

[2] Способность души испытывать радость и покой, иначе именуемая совестью, ощущением Божьего к себе благоволения, и т. д.

[3] Это нужно понимать и здраво разуметь не в каком ином, как только в следующем смысле: частные совершенства отдельного творения ум может обособить, измерить, разграничить и понять. Бог же есть в высочайшей степени простая Сущность; Он не есть то или иное частное совершенство, но всецелое благо и всецелое совершенство, в неразделяемом и неуразумеваемом единстве.

[4] [Перевод по Септуагинте.]

[5] [См. прим. 1 к шестому трактату.]

[6] [См. прим. 2.]

Первоначально опубликовано: http://archive.bogoslov.ru/persons/5089899/index.html