Брак, семья, дети
Статья для журнала «Даниловский благовестник» по итогам работы круглого стола «Семья в современной Церкви. Пастырские и богословские аспекты вопроса», июнь 2007
Первый брак, как говорит о том Священное Писание, заключен был в раю. Господь Бог, сотворив Адама, первого человека, увидел, что для человека не нашлось [из числа образованных из земли всех животных полевых и всех птиц небесных] помощника, подобного ему (Быт. 2, 20 и 19). Поэтому, чтобы завершить создание видимого мира, сказал Господь Бог: не хорошо быть человеку одному; сотворим ему помощника, соответственного ему (18). И, сотворив из ребра Адама женщину, привел ее к нему (22). Завершив этим создание человека, Бог установил законный союз мужчины и женщины, то есть брак (если попытаться возвести это славянское слово к санскриту). Слова Адама вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа (23) указывают на свободное перед своим Творцом согласие первого мужчины на вступление с первой женщиной — Евой — в установленный Богом союз. И не только установленный Им, но и освященный: и благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею (1, 28).
Союз этот дал начало первой семье, что ясно выражают слова Библии: оставит человек отца своего и мать свою, и прилепится к жене своей; и будут одна плоть (2, 24), — то есть станут из двух отдельных, самостоятельных, самоценных личностей как бы одним, надличностным существом. Другими словами, два человека, выполняющие в этом союзе каждый свое «задание», выполняют и еще одно — общее; они могут быть сравнимы с двумя волами (парой волов), что одной упряжью тянут за собой по полю плуг, отчего и называются супругами.
Патриархальная по своему устройству, ветхозаветная семья, для которой основным «заданием» являлось продолжение рода, с рождением детей получила от Бога еще одно предписание — растить и воспитывать детей в законе Божием. Таким образом, мы видим, что Бог благословил ревностное религиозное воспитание, подчинявшееся строгим законам, для соблюдения которых требовалась столь же строгая религиозная и нравственная дисциплина.
Однако не редки были семьи, которым Бог не давал детей, что считалось не только несчастьем, но и великим позором. По этой причине ветхозаветное законодательство допускало и многоженство, и наложничество, что добавляло к прародительскому греху еще и грехи благоприобретенные человеком из-за нарушения им предписаний закона. И хотя человек (правда, все далее и далее все отрывочнее) помнил еще, что «браки заключаются на небесах», порабощенная греху земная его жизнь все бесповоротнее отдаляла его от жизни вечной, пока не сделалась ей прямым противопоставлением.
Господь Иисус Христос, когда пришел на землю во имя нашего искупления, Своим присутствием на браке в Кане Галилейской освятил благословенный Богом еще в ветхозаветные времена союз мужчины и женщины. Претворив на брачном пире воду в вино, показал тем самым, что брак отнюдь не формальность, что-то вроде договора, закрепляющего определенные социальные, правовые, имущественные и прочие обязательства сторон (как брак определен, например, римским правом и понимается сегодня на Западе и у нас большей частью вне церковных отношений). Совершение чуда сделало брак таинством, наполненным новым — высоким и небесным — смыслом.
* * *
Каков же смысл брака?
Дело домостроительства совершается Богом с любовью к нам, потому что Бог есть любовь (1 Ин. 4, 8). И если так возлюбил нас Бог, — продолжает евангелист, — то и мы должны любить друг друга (11). А где, как не в браке, это необходимо более всего?
Христианский смысл брака — не просто естественное соединение мужчины и женщины для продолжения рода и воспитания детей, но союз по образу отношений Христа и Церкви. Тем самым ветхозаветный смысл брака становится на подчиненное место, уступая главному — единению и возрастанию двух людей во Христе. Апостол через любовь определяет смысл отношений между супругами в христианском браке: Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу, потому что муж есть глава жены, как и Христос глава Церкви, и Он же спаситель тела. Но как Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во всем. Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее… Так должны мужья любить своих жен, как свои тела: любящий свою жену любит самого себя. Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее, как и Господь Церковь, потому что мы члены тела Его, от плоти Его и от костей Его. Посему оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть. Тайна сия велика; я говорю по отношению ко Христу и к Церкви. Так каждый из вас да любит свою жену, как самого себя; а жена да боится своего мужа (Еф. 5, 22–25, 28–33).
Действительно, отношения между мужчиной и женщиной начинаются с того, что между ними возникает интерес, постепенно перерастающий в естественное взаимное притяжение душ и телес. Это как бы первый уровень тех отношений (как мы говорим, знакомство), которые, с течением времени усложняясь, все более насыщаются морально-нравственным содержанием (это уже уровень второй, когда с полным основанием можно говорить о возникновении любви): природное чувство обогащается понятиями ответственности, долга, уважения, жертвенности и не оставляет места для легкомысленных и греховных отношений. Третий уровень — тот, который Церковь считает первенствующим, совершая над вступающими в супружество Таинство брака, а именно: любовь духовная, единение мужа и жены во Христе. Ни муж без жены, ни жена без мужа, в Господе (1 Кор. 11, 11).
В Таинстве брака Господь вносит Себя в сердцевину супружества, становясь средоточием семьи. Только Он оживотворяет и по-настоящему созидает семью. Без Меня не можете делать ничего (Ин. 15, 5). Он дает супругам и силы, и любовь, и мудрость. Он дает должный строй всему, всем сторонам семейной жизни при условии, что супруги одушевлены Его искать, Его любовью жить и не уклоняться от Него. Ибо никто не может положить другого основания, кроме положенного, которое есть Иисус Христос (1 Кор. 3, 11), — говорит апостол Павел.
Укорененные и утвержденные в любви, через которую Бог подает созидающую благодать, заключившие пред Богом духовный союз должны постоянно взращивать любовь в браке, чтобы уразуметь превосходящую разумение любовь Христову и исполниться всею полнотою Божиею (Еф. 3, 18–19). Другими словами, в браке проявляется благодать Божия, которая, с одной стороны, все более и более проникает во все стороны жизни супругов, укрепляя в ней религиозно-нравственные начала, с другой — в полной мере способствует выполнению ими задачи привнесения в человеческое образа и подобия Божия. Семья становится домашней Церковью, т. е. единством разных личностей в заповеданной Богом любви. Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга (Ин. 13, 34).
Никакие иные цели, кроме жизни во Христе, семью как малую Церковь не создадут: ни просто человеческая любовь и стремление к счастью; ни воспитание и устройство детей в жизни; ни совместный быт и улучшение его. Ничто иное, но только Христос, а Он придает всему смысл, крепость, совершение. Во всем этом — залог жизни вечной, с Ним, с Христом.
Итак, любовь, начинаясь с проявления естественного интереса, через нравственные человеческие усилия получает дар благодати Божией, которая подается в Таинстве брака как семя, которое получивший его должен взращивать. При этом он должен возделывать свое поле, неся свой крест, следуя за Господом. А кто не берет креста своего и следует за Мною, — говорит Господь, — тот не достоин Меня (Мф. 10, 38). Следование за Господом — единственная основа, на которой только и возможно созидание семьи как домашней Церкви. А для этого, как Господом было сказано, нам должно подвизаться войти сквозь тесные врата (Лк. 13, 24), потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь (Мф. 7, 14), то есть приводящие нас в Царство Божие. На это и испрашивается вступающими в брак при посредстве священника благодать Божия, и она также через священника подается им Святым Духом в Таинстве брака.
* * *
Интересно отметить, что первую тысячу лет Церковь не знала отдельного чинопоследования Таинства брака. Жених и невеста по обоюдному и свободному волеизъявлению перед епископом, по его благословению, становились супругами через совместное причащение Святых Христовых Тайн на литургии. Этим Церковь духовно освящала брак, заключавшийся формально государством (как в то время было принято в Византии, например), и признавала его законность, возвышая вместе с тем до духовного союза.
Начиная с IX века в богослужебную практику вводятся два самостоятельных по отношению к чинопоследованию Божественной литургии чинопоследования: обручения и венчания. (При этом они совершались после литургии; иногда между ними могло проходить некоторое время.) Это было связано, во-первых, с ослаблением евхаристического сознания, чему было множество причин, а во-вторых, с передачей государством Церкви функции формальной регистрации браков. Следствие не замедлило: церковное понимание брака как евхаристического созидания малой Церкви постепенно затуманилось, и брак потерял связь с Евхаристией.
Современное чинопоследование (в котором, по существу, объединены в непрерывное священнодействие чинопоследования обручения и венчания) сохранило некоторую связь с Евхаристией. В Требнике о начале обручения говорится: «По Божественней литургии, священнику стоящу въ святилищи, предстоятъ хотящии спрягатися предъ святыми дверьми»). И хотя во время венчания по «Отче наш» будущим супругам преподается общая чаша в напоминание о евхаристическом причастии, это, остается по большей части, к сожалению, не более чем напоминанием. В сознании многих брак — весьма формализованное понятие, многие усматривают в нем прежде всего узаконение «отношений», а христианский, собственно церковный смысл брачного союза от них заслонен житейской прагматикой. После того как у Церкви была отобрана функция регистрации брака через венчание, это таинство по большей части сводится к формальному акту или для некоторых не выходит за рамки всего лишь магической экзотики. Увы, воспринимающих венчание как формально-магический обряд немало даже среди тех, кто называет себя православными христианами и верующими. Зачастую они и не думают жить евхаристической жизнью: приступать к Чаше, создавать семью во Христе.
Только во Христе обретаются истинные и подлинные любовь, свобода, мир, счастье и величайшая радость. Вне Христа — ад, во всех смыслах этого слова, без Христа все абсолютно бессмысленно. И никакая сторона человеческой жизни не отменяется, не отсекается, а наоборот, жизнь приобретает богатство, наполнение. Без греха и страстей, благодатью Божией все становится на свое место, становится подлинным, настоящим. Но до этого нужно дозреть. Митрополит Антоний Сурожский именно поэтому не венчал тех, кто уже вступил в брак, порой долгие годы, пока люди не приходили к осознанию, что их брак именно христианский, не просто человеческое счастье в обыденной человеческой жизни, но возрастание во Христе. Поэтому первое, что нам нужно сделать, — дать место Богу, а это значит, что в семье, которая хочет стать малой Церковью, прежде всего должна произрастать церковность — не внешняя, не формально воспринимаемая, а в ее подлинном смысле, которая даст нам восприятие благодати Святого Духа в Таинствах, молитву и нравственный труд по опыту, указываемому Церковью, с целью Богообщения, — чтобы только-только давшая первые ростки любовь укреплялась и преображалась Господом в подлинную — совершенную, превосходящую всякое разумение, по слову апостола Павла.
У нас в стране есть еще немало семей, которые по тем или причинам не могли (это касается в основном старшего поколения) или не могут обвенчаться. Такие браки принято называть «невенчанными». И к таким бракам мы видим самое разное отношение: от равнодушного «ну и пусть их» до резко негативного и порой даже осуждающего. Но заключить церковный брак, если супруги к этому готовы, никогда не поздно, тем более если в семье растут дети, а то уже подрастают и внучата. Почему ты знаешь, жена, не спасешь ли мужа? Или ты, муж, почему знаешь, не спасешь ли жены? (1Кор. 7, 16) — взывает апостол и говорит далее: — Ведь Бог хочет, чтобы все люди спаслись (1Тим. 2, 4).
* * *
Сегодня, как никогда остро, стоит вопрос о разводах и о второбрачии.
Согласно евангельскому учению, брак может быть только один, по словам Господа: Сотворивший вначале мужчину и женщину сотворил их… посему оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает (Мф. 19, 4–6). И апостол Павел говорит: Вступившим в брак не я повелеваю, а Господь: жене не разводиться с мужем, — если же разведется, то должна оставаться безбрачною, или примириться с мужем своим, — и мужу не оставлять жены своей (1 Кор. 7, 10–11). Совершенно ясно, коль скоро супруги находятся в единении во Христе, развод невозможен и даже смерть не разлучает их: она для супругов лишь временное расставание. Апостол говорит об этом так: Соединен ли ты с женой? не ищи развода. Остался ли без жены? не ищи жены (1 Кор. 7, 27).
Господь указал одну причину развода — прелюбодеяние, т. е. нарушение супружеской верности (см. Мф. 19, 9). В добавление к этой причине Церковь принимает еще несколько — психическое заболевание, жестокое обращение и проч.
В настоящее время Церковь, к великому своему сожалению, может только констатировать, что христианский брак не состоялся или стал невозможен по тем или иным причинам. Но это не означает, что она автоматически разрешает разводы. Чтобы получить разрешение на «церковный развод», тем, кто собирается это сделать, необходимо сообщить о побудительных причинах своему духовнику на исповеди, а тем, кто так и не воцерковился после венчания, все равно надо придти к священнику, ибо только священнику дано на то право, по словам Господа, сказанным апостолу Петру: Дам тебе ключи Царства Небесного: и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах (Мф. 16, 19).
Что касается повторных браков, чтобы не искушал сатана невоздержанием (1 Кор. 7, 5), Церковь из снисхождения перед немощью человеческой разрешает второбрачие (в самом крайнем случае — третий брак), если, конечно, ситуация продиктована законными причинами. При этом главным условием ставится покаяние человека, признающего, что в его жизни плотское начало возобладало над евангельским и церковным.
* * *
Несколько слов о смешанных браках.
Церковь понимает задачу брака как созидание малой Церкви. Поэтому она требует, чтобы оба супруга были православными христианами, ведь брак начинается с совместного причащения Святых Тайн и продолжается единением во Христе. Конечно, это относится к ситуации, когда люди вступают в брак, будучи христианами, будучи воцерковленными, и невозможно при разноверии супругов.
Однако часто бывает, что брак заключен до того, как кто-либо один из супругов обратился ко Христу — это характерно для нашего времени, как было, правда, характерно еще и для апостольских времен. Как поступать в таких случаях, читаем у апостола Павла: Если какой брат имеет жену неверующую, и она согласна жить с ним, то он не должен оставлять ее; и жена, которая имеет мужа неверующего, и он согласен жить с нею, не должна оставлять его. Ибо неверующий муж освящается женою верующею, и жена неверующая освящается мужем верующим (1 Кор. 7, 12–14). А если брак уже сложился, но не имеет еще прочного церковного основания, лучше всеми силами хранить супружеские отношения, стараясь их воцерковить. Из-за того, что на пути воцерковления брака могут возникать различные сложности и препятствия, нужна определенная каждодневная работа, ведь мы говорили уже, брак — это созидание малой Церкви, через которую открывается дорога в Царство Небесное, а в него всякий усилием входит (Лк. 16, 16).
По мысли Церкви, православные христиане должны искать себе супруга обязательно единоверного. Но если вторая сторона не принадлежит к Православной Церкви, заключению брака — и тем более церковного — должно предшествовать присоединение к Православию.
* * *
В человеке всегда ведут борьбу две природы: духовная и телесная. Тот же самый я умом моим служу закону Божию, а плотию закону греха (Рим. 7, 25), говорит апостол. Христианский брак, основа духовного единения супругов, отнюдь не отрицает и не исключает и телесного общения между ними. Эта сторона отношений очень важна, поэтому очень важно рассматривать ее с позиции, принятой Церковью. Какова же эта позиция? В основе ее принят постулат, что телесные отношения в браке должны освящаться целомудрием, а его нарушение расцениваться как блуд, и что в них должна быть привнесена мера. Попечения о плоти не превращайте в похоти (Рим. 13, 14), призывает апостол.
Ответить шире на поставленный нами здесь вопрос оказывается и легко, и трудно, тем более что традиционно, — так сложилось исторически и социокультурно, — эту тему либо обходят молчанием, либо интерпретируют с какой-либо «крайней» точки зрения.
Под влиянием разного рода неправомыслия (например, гностицизма, манихейства) получило признание воззрение, что тело и все телесное — скверна и грех, чего нужно гнушаться, что необходимо преодолевать и т. п. Телесное общение супругов, согласно этой точки зрения, допускается исключительно для деторождения и является если не грехом, то уж во всяком случае очевидным несовершенством. Этого взгляда придерживался, например, блаженный Августин — сторонник крайнего аскетизма. Такой взгляд нельзя признать христианским. Родившись как Богочеловек, Господь Иисус Христос в Себе соединил Божественное и человеческое и воспринял плоть человеческую; Он и воскрес, и вознесся, и воссел одесную Отца тоже вместе с телом. И нашему телу уготована участь преображения: на Страшном Суде мы предстанем с телами нашими, и наша участь также не минует и нашего тела, хотя, конечно, изменятся его свойства: тело станет духовным, по слову апостола Павла (см. 1 Кор., гл. 15). Аскетизм в физическом общении, несомненно, необходим. Но аскетизм разумный, в основе которого лежат отсечение греха и страстей, избавление тела от похоти, его духовное исцеление, но не «преодоление», ибо человека сотворил Бог цельным. И уж, конечно же, аскетизм не должен быть «ревностью не по разуму», когда мирская жизнь «загоняется» в рамки монастырского уклада, когда в ней и так и чин богослужения принят по монастырскому уставу, и посты установлены по-монастырски. Преподобный Силуан Афонского говорил, что все мы на земле проходим свое послушание от Бога, свое служение Церкви: кто — в семье, кто — в монашестве; кто — царь, кто — патриарх, кто — уборщица, и т. д.; но в Царстве Божием выше будет тот, кто больше любит Бога, совершенно независимо от чинов, положений, сана, состояния брачного или безбрачного и всего прочего. Вот об этом нам всем нужно думать и заботиться. А семья, как и монашество, есть не что иное, как школа этой любви. В Церкви все обильно и разнообразно для спасения и духовной жизни. Мы — единая Церковь, с единой духовной жизнью во Христе, хотя для каждого человека — свой путь, свое место в ней, в зависимости от склонностей, способностей души, меры, степени разумения и проч., поэтому и брак, и монашество одинаково важны и ценны для Церкви, так что не будем превозносить одно или другое.
Другая крайность, вызывающая не меньше опасений, — это пропагандируемая средствами массой информации и современными масс-литературой и поп-искуством вседозволенность: нагуляйтесь, мол, — не кота в мешке берете, а потом уж надевайте хомут на шею.
Всегда имея в виду, что сущность человека греховна, Церковь предписывает дисциплину временного воздержания — посты, таким образом, устанавливая некую норму плотского общения супругов в браке: выражая свою любовь друг другу таким полным, включающим физическое общение, образом, придерживаться церковной дисциплины и иметь в виду деторождение, как навершающую любовь сторону брака.
В связи с этим уместно привести слова апостола Павла: не уклоняйтесь друг от друга, разве по согласию, на время, для упражнения в посте и молитве, а потом опять будьте вместе, чтобы не искушал вас сатана невоздержанием вашим (1 Кор. 7, 4–5). Уместно привести и 51-е апостольское правило, которое гласит: кто «удаляется от брака… не ради подвига воздержания, но по причине тушения, забыв, что Бог, созидая человека, мужа и жену сотворил их, и таким образом, хуля, клевещет на создание Божие», — и относящееся к IV веку определение Гангрского Собора (1, 9, 10): «Если кто порицает брак и гнушается женою верною и благочестивою, с мужем своим совокупляющеюся, или порицает оную, как не могущую войти в Царствие Божие, да будет под клятвою». Оба этих документа приняты Церковью как канонически безусловно авторитетные. В официальном документе нашей Церкви «Основы социальной концепции РПЦ» также подчеркивается, что телесные отношения мужчины и женщины благословлены Богом в браке, где они «становятся источником продолжения человеческого рода и выражают целомудренную любовь, полную общность, единомыслие душ и телес супругов, о котором Церковь молится в чине брачного венчания» (X, 6).
* * *
Как мы уже говорили, жизнь в браке предполагает рождение детей, поэтому сознательная установка супругов на их не рождение, ограничение телесной близости лишь получением удовольствия безответственна и греховна.
Сейчас в обществе центральным по важности вопросом в рассматриваемой нами сфере оказался вопрос контрацепции. По самым разным причинам (среди которых назовем прежде всего социально-экономические или медицинские) некоторые семьи не могут себе позволить прибавление потомства: тут или отсутствие нормальных жилищных условий, или недостаточность материальных средств для того, чтобы при возрастании числа детей оставалось возможным достойное содержание и воспитание имеющихся детей. Однако у супругов не всегда находится достаточно духовных сил для взаимного воздержания. В «Основах социальной концепции РПЦ» по этому поводу дан следующий ответ: категорически исключая аборты, Церковь указала, что средства, которые не связаны с пресечением уже начавшейся жизни, к аборту ни в какой степени приравнивать нельзя (XII, 3); в порядке пастырского снисхождения, в ситуациях, когда их применение не продиктовано эгоизмом, нежеланием жертвовать своим покоем, достатком, но вызвано вескими и уважительными причинами, Церковь допускает их при условии, что такое положение вещей, с евангельской точки зрения, сознается как далекое от идеального.
Подчеркну, и речи не может быть о том, что Церковь «разрешает контрацепцию», — мы говорим, имея в виду только лишь взаимоотношения супругов, о пастырской снисходительности Церкви, направленной исключительно на сохранение и укрепление семьи.
* * *
Телесные отношения в церковном браке, мы уже говорили об этом, должны освящаться целомудрием, а его нарушение или нарочитое попрание должно однозначно расцениваться как блуд. Особенно это касается тех, кто предпочитает существовать вне каких-либо установлений (подчас не только церковных, но и светских, общественных).
Строго хранить целомудрие до брака важно с духовной точки зрения. И совершенно не имеет значения, какой сейчас век, какие идеалы приняты обществом — Святой Руси или прагматичного и агрессивно-циничного XXI века. Существенно лишь то, что попранное целомудрие препятствует Богу вселиться в сердца наши (см. Еф. 3, 17). Если для кого-то по неведению, ослеплению или повреждению души нет ничего особенного в том, чтобы жить вне Христа, то для христиан оказаться вне Господа — бессмысленно: разрушается всё. Поэтому целомудрие совершенно необходимо: и чистоту, и радость влюбленности нужно хранить от всякого блудного, даже малого, действия.
Иногда приходится слышать, что на нас так влияет Запад, так живут все, а потому в этом нет ничего страшного и предосудительного. Это не оправдание, это подмена — перевод вопроса с религиозно-нравственных рельсов на рельсы пустой демагогии, это по существу уход от ответа. Здесь нужно отвечать не просто «нельзя»; а «почему нельзя». Одна женщина, для которой это было не просто теоретической проблемой, а трагедией всей ее жизни, крушением человеческого счастья, с болью спрашивала: «Я верю в Бога, но мне очень нужно понять, почему я должна делать так, а не почему Богу угодно, чтобы я делала именно так?»
Давайте попробуем ответить на это.
Блуд есть смертный грех. А кто делает грех, тот от диавола, потому что сначала диавол согрешил (1 Ин. 3, 8). Грех к смерти (а блудный грех среди них один из основных), разрушая душу человека, разлучает его с Богом.
Однако никакой другой грех так не пропагандируется и не насаждается в наше время, как блудный; это происходит в самых разных видах, и при этом совершенно стирается понятие греха. Часто, особенно молодые люди, искренно недоумевая, задают вопрос: что плохого в добрачных связях? Никто никого насильно не заставляет, вреда не делает? Ведь сейчас так живут все, это естественный ход вещей. Вот мы и получили проблему: так называемые «гражданские браки», нетрадиционные отношения, проистекающая отсюда девальвация осознания своего долга перед родителями, обществом, страной и, в конечном итоге, перед Богом. И как закономерный финал — тысячи и тысячи трагедий, поломанных судеб.
Разрешать эту проблему необходимо с религиозно-нравственных позиций.
Во-первых, массовость и всеобщность греха не делает его не-грехом: ни духовных, ни прочих последствий греха никакая массовость не отменяет. Во-вторых, не все, что естественно, хорошо.
Церковь никогда не забывает, что естество человеческое падшее, поврежденное; поэтому спасение его совершается с понуждением, неким насилием над ним. К тому же, человек — в самой глубине своей — один пред Богом. Не в человеческом смысле «одинок», — Сам Бог сказал: нехорошо быть человеку одному (Быт. 2, 18), — а в метафизическом: как личность, человек связан с Богом так, что между ними не может быть никаких промежуточных звеньев, человека предстоит пред Богом своей душой — и эта единственная и связь души человеческой с Богом главнее и сильнее всего остального на свете. И очень оказывается страшно, когда человек добровольно, а то зачастую и вопреки заступлению о нас Господа, поставляет себя в состояние раздвоенности, в мучительнейшую ситуацию «разрыва» с Богом, отрывая себя тем самым не только от Бога, но и от всего и всех, что и кто дороги ему в жизни.
Далее. Из высокого значения человеческого тела, о котором мы сказали выше, вытекает и христианское отношение к хранению его в чистоте. Вот что об этом пишет апостол Павел: Разве не знаете, что тела ваши суть члены Христовы? Итак отниму ли члены у Христа, чтобы сделать их членами блудницы? Да не будет! Или не знаете, что совокупляющийся с блудницею становится одно тело с нею? ибо сказано: два будут одна плоть. А соединяющийся с Господом есть один дух с Господом. Бегайте блуда; всякий грех, какой делает человек, есть вне тела, а блудник грешит против собственного тела. Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святаго Духа, Которого имеете вы от Бога, и вы не свои? Ибо вы куплены дорогою ценою. Посему прославляйте Бога и в телах ваших и в душах ваших, которые суть Божии (1 Кор. 6, 15–20).
В этом учении о достоинстве человеческого тела для христианина здесь все ясно: он доверяет Богу, для него авторитет Священное Писание, и он принимает по вере своей сказанное апостолом: Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники — Царства Божия не наследуют (1 Кор. 6, 9–10).
Но для большинства людей Священное Писание — в лучшем случае литература, а то и вовсе пустой звук. Как же тут объяснить пагубность блуда? Как ответить на вопрос вопросов: и в браке, и в блуде совершается один и тот же физиологический процесс, однако в браке он является законным и чистым перед Богом, а в блуде оказывается смертным грехом? Почему?
Дело в том, что блуд есть в некотором смысле «антитаинство». Физиологический процесс здесь только, так сказать, надводная часть айсберга, главное — то, что за ним стоит, чему он служит. Телесный акт является внешним выражением некоего внутреннего процесса. Этот процесс должен иметь своим результатом слияние душ, образование некоего единства, о чем многократно говорит Писание: будут два в одну плоть. Но в блуде этого происходит, души остаются холодными или вовсе безучастными, пиршествует только плоть, не подпуская дух на пушечный выстрел. Вот почему только в браке это единение становится законным: оно охватывает всецело две человеческие жизни и является выражением любви как полноты не только земной, плотской, но и душевной и духовной жизни. В блуде, повторю, ничего этого нет, сиюминутность, похотность, приземленная бытийность отсекают, а чаще всего попирают основные религиозные установления: прежде всего — ответственность, уважение, преданность друг другу, долг, любовь и, наконец, само Богоподобие человека. Другими словами, человек, предаваясь блуду, даже если, как он сам считает, делает это чуть-чуть, всякий раз повторяет прародительское грехопадение, ибо клевещет на Бога и обманывает Его. Вот почему блуд и разврат становятся непременной принадлежностью всевозможных сатанинских культов, цель которых — оскорбление Бога и разрушение человека.
Но блуду нередко бывают подвержены даже и живущие в законном браке. В этом случае речь идет о прелюбодеянии, т. е. о нарушении супружеской верности. Прелюбодействующими попирается данный Богом закон: Не прелюбодействуй (Исх. 20, 4; Мф. 5, 27 и др.), — разрушается освященный на вечные времена союз между мужем и женой по образу союза Христа и Церкви. А поскольку ничто нечистое не войдет в Царство Божие (Откр. 21, 27), первое, что помнить необходимо каждому, христианину — в особенности: брак у всех да будет честен и ложе непорочно; блудников же и прелюбодеев судит Бог (Евр. 13, 4). И еще: Итак да не царствует грех в смертном вашем теле, чтобы вам повиноваться ему в похотях его; и не предавайте членов ваших греху в орудия неправды, но представьте себя Богу, как оживших из мертвых, и члены ваши Богу в орудия праведности (Рим. 6, 12–13).
* * *
Как мы уже говорили, в праведности должна созидаться семья, ведь она — малая Церковь; в праведности должно выполняться главное «задание» супружеского союза — возрастание в любви, которой освящается рождение и воспитание детей, ибо дети наследие от Господа, награда от Него (Пс. 126, 3). С рождением детей, — что есть великий дар Божий, и большая радость, и тайна, — семья как бы уподобляется Богу в акте творения, приобретает во всех сторонах своей жизни полноту, совершенство.
Часто спрашивают: сколько нужно иметь детей? Ответ тут, несомненно, один: чем больше, тем лучше. Когда ребенок один, больше шансов, что он вырастет эгоистом. А в многодетной семье и детям не скучно, и взрослым радости больше, хоть, конечно же, и хлопот больше. Естественно и хорошо, когда в семье много детей. Однако многодетные родители не должны игнорировать то обстоятельство, что их детям надлежит давать достойное содержание и воспитание, что они должны использовать для этого все имеющиеся у них возможности, не противоречащие христианским принципам.
Каково же, в нескольких словах, понимание христианского воспитания детей?
Первое и самое главное — атмосфера, царящая в семье, и соблюдение родителями основного принципа воспитания — когда личный пример, то есть дело, которое дети видят перед собой, не расходится со словом. Дети очень чувствительны, они сначала воспринимают атмосферу, а уж потом — слова. И если родители говорят одно, а живут противоположно, и воспитание приобретает приставку «анти». Поэтому родителям нужно прежде всего озаботиться созданием благоприятной семейной атмосферы — атмосферы мира, взаимной любви и заботы друг о друге, в которой не было бы места двойственности и лицемерию. Дети остро чувствуют фальшь и не терпят ее, но, пока не вошли в зрелый возраст, они не в состоянии оценивать жизнь рационально и сами себя защищать от ударов судьбы; и если основание их семьи колеблется, дети воспринимают это как трагедию, что нередко оборачивается ломкой детской психики и может оказаться одной из причин дальнейших (в юношеском и даже взрослом возрасте) житейских нестроений.
Второе — родители должны отдавать себе полный отчет в том, что между ними и детьми неизменно должно присутствовать взаимное уважение и доверие и что эти два чувства, конечно же, должна навершать любовь. Детям, особенно когда они становятся подростками, важно знать, что они всегда смогут прийти к родителям за советом — и всегда найдут у них любовь, понимание и поддержку, они должны быть уверены, что с родителями можно, не боясь, говорить на равных на любые темы. У детей не должно быть ощущения брошенности, они нуждаются в родительском внимании, с ними нужно заниматься, уделять им время, проявлять интерес к их жизни и проблемам, с которыми они сталкиваются, вместе искать пути их разрешения. Нельзя, чтобы было так, как у многих сейчас: папа на работе, мама на работе, ребенок в яслях, детском саду или на продленке. Папа приходит с работы, плюхается на диван, пьет пиво и смотрит телевизор; мама в раздражении одновременно суетится на кухне, стирает белье, говорит по телефону и ругает мужа; вспыхивает скандал; маме с папой не до ребенка. Вот он и находит «замещение» — улицу, и она воспитает его соответственно. Потом мама с папой будут удивляться: как же так? Откуда у них такой ребенок? Ведь они работали денно и нощно, чтобы прокормить, чтобы дать образование, а сын или дочь — чужие, на родителей плюют, живут сами по себе, компании у них какие-то сомнительные, наркотики… Обычная ситуация, когда у родителей нет авторитета, а в семье нет любви и уважения.
Как тут не напомнить родителям, что слава детей — родители их (Притч. 17, 6), а детям: Дети, повинуйтесь своим родителям в Господе, ибо сего требует справедливость. (Еф. 6, 1).
Все это стало уже общим местом. Но для христианской семьи особое значение имеет вопрос церковного воспитания детей, по образу Божию, дети в христианском браке — не собственность родителей, дети принадлежат Христу. Вы куплены дорогою ценою, — напоминает нам апостол. — Посему прославляйте Бога и в телах ваших и в душах ваших, которые суть Божии (1 Кор. 6, 20). И обращает свое слово к родителям: Вы, отцы, не раздражайте детей ваших, но воспитывайте их в учении и наставлении Господнем (Еф. 6, 4). Как же решать эту задачу?
Бытует весьма распространенная ошибка — подменять домашнее церковное воспитание внешним участием в церковных чинах. Многие родители считают, что они просто обязаны как можно чаще носить или приводить ребенка в храм, причащать, во всей строгости и непреложности соблюдать посты и проч. Все это так. Но если в семье нет поистине церковной атмосферы, предполагающей совместные молитвы, совместное возрастание в вере, в любви к Богу и к ближним, любви к Церкви и всему церковному, если нравственно-религиозные усилия членов семьи ограничиваются формалистичным «так надо» и «не имеют дел», все попытки так и останутся тщетными потугами и могут, если к тому же не соблюдается мера, даже привести к обратному результату. Что пользы, если кто говорит, что он имеет веру, а дел не имеет? может ли эта вера спасти его? (Иак. 2, 14).
К участию детей в церковных чинах нужно относиться с большой осторожностью, проявляя при этом и незаурядную мудрость. Дети не могут в полной мере понять и воспринять все то, что происходит в церкви, — и взрослым далеко не всем это по силам, а у детей силенок гораздо меньше, чем у их родителей. Вот тут и не надо забывать, что все надо делать по силе, какую дает Бог (1 Пет. 4, 11). Иначе детей можно «перекормить» церковностью, и тогда все церковное станет для них обузой, обыденностью; тогда дети, придя в возраст, с облегчением «сбросят» с себя это бремя и иго и пустятся во вся тяжкая. И тогда уж точно останутся без душевного ответа с их стороны слова Господа нашего Иисуса Христа: иго Мое благо, и бремя Мое легко (Мф. 11, 30). Тогда окажется, что время упущено, тщетны родительские труды, равно как и напрасны их сетования: как же так? был маленький — и в церковь ходил, и молитвы читал, а сейчас не затащишь в храм, ничего слушать не хочет…
Потому и не хочет, что все это осталось для него чем-то внешним, хотя и не лишенным, несомненно, некой авторитетности. Но наступает возраст, когда все авторитеты начинают подвергаться сомнению, — «церковные» не составляют исключение. Так бывает всегда, когда в церковь «ходят», а не живут ею, когда «вычитывают» молитвенные тексты, а не молятся, если так и не проникли внутрь человека слова Иисуса Христа возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею крепостию твоею, и всем разумением твоим, и ближнего твоего, как самого себя (Лк. 10, 27), когда живой Христос так и остается сокрыт за пышными одеждами церковной византийской обрядности.
Однако при воспитании детей в христианском духе столь же пагубно впадать в другую крайность. Нельзя детям представлять Церковь в лубочных картинках, говорить о Христе на «птичьем языке». Для многих и многих «пробиться» к Христу тяжелая и подчас непреодолимая проблема. Особенно это трудно детям без заботливого и дружественного участия взрослых и прежде всего — родителей. Нужно сделать так, чтобы дети почувствовали живого Христа: через то, как Он важен для взрослых, для мамы и папы, и тогда, когда, например, взрослые и дети вместе читают Священное Писание, и когда идут в храм на богослужение, и когда вместе причащаются, что Христос — действительно Пастырь Добрый и Дверь, открывающая нам спасение (см. Ин. 10, 11, 14, 9).
Меру внешней церковности пусть каждая семья определяет сама — сколько молиться, как часто бывать на богослужении, причащаться. Она должна быть более чем умеренной. При этом обязательно нужно, чтобы у ребенка всегда сохранялось благоговение к тому, что совершается вовне или происходит внутри его души. Если ребенок может сохранить такое состояние пять минут — значит, приводите его в храм на пять минут, только к причастию, например; но не перегружайте двухчасовым стоянием в храме, чтобы он в итоге не возненавидел все на свете. Я говорю о мере, определяемой по силам ребенка, а не о ее подмене запретами или препятствованием. Здесь всегда надо помнить слова Спасителя: пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне, ибо таковых есть Царство Небесное (Мф. 19, 14). Ибо наше насилие над детской душой тоже может оказаться препятствием на пути ребенка к Богу.
К сожалению, часто бывает именно так. Приведу лишь несколько примеров.
В храме на литургии часто можно наблюдать такую картину: ребенку скучно, он не находит чем себя развлечь и начинает всем мешать, а когда родители подводят его к Чаше, выгибается дугой в истерике, родители скручивают вопящее чадо, держат ему руки и ноги, батюшка заученным жестом с третьей или четвертой попытки умудряется впихнуть лжицу в рот страдальца… Причастили! Слава Богу!.. А как ребенок-то все это воспринимает? Как поликлинику, что ли, где, также насильно, ему делали укол?..
Еще примеры.
Одна мама, вернувшись из длительной паломнической поездки по монастырям, горько жаловалась: «Сына как подменили. Ничего не понимаю. Был такой был хороший, молитвы читал, в церковь ходил… А теперь курить стал, поздно ночью домой приходить, хамит, даже богохульствует. Я ему выговариваю, а он мне: достала ты меня своей церковью! никогда больше не пойду в неё!» На маминых глазах слёзы…
…Воскресенье. Мама трясет Ваню за плечо: «Вставай, сынок, на раннюю пора, а потом — в воскресную школу». Ваня, продирая глаза, жалобно стонет: «Мам, можно не ходить? Я так устал в школе за неделю…» «Иван! Вставай! — настаивает строгий мамин голос. — Разве можно пропускать литургию! Да и в школе сегодня опрос!» Бедный Ваня чуть не плачет… но ничего не поделаешь. Через полчаса Ваня уже понуро бредет рядом с мамой в предрассветной зимней мгле. Весь его вид говорит: «Господи, за что?!» В церкви на исповеди мама сует в руки сыну написанную ею бумажку. Сверху маминой рукой старательно выведено: «грехи Вани». Мама подталкивает Ваню, он дает бумажку батюшке. Тот пробегает исповедь глазами и, читая разрешительную молитву, усталым взором обводит желающих исповедаться. На литургии Ваня дремлет, прислонившись к стене. В воскресной школе и совсем клюет носом и получает двойку: не смог ответить, как во Христе соединяются Божественная и человеческая природы. Вечером мама отчитывает сына за двойку… а завтра в общеобразовательной школе контрольная: надо еще математику приготовить. «Кончится это когда-нибудь?» — обреченно бормочет Ваня и швыряет учебники под кровать…
Знакомые картины? Знакомые — до боли…
Мне в связи с этим вспоминаются совсем другие примеры.
Митрополит Антоний Сурожский рассказывал, что как-то, идя на всенощную, он зашел по дороге за В. Н. Лосским и увидел, что его дети остаются дома. Владыка спросил Владимира Николаевича, почему дети не идут с ним на службу. Он ответил: «Они так себя вели всю эту неделю, что недостойны идти в храм». Протоиерей Владимир Воробьев, вспоминая свое детство, рассказывал, что мама приводила их в храм очень редко и только к причастию; она не позволяла им смотреть по сторонам, развлекаться и т. п. Причастившись, они стояли с благоговением несколько минут и уходили домой. И это, говорил о. Владимир, было для них, детей, праздником и подарком.
Есть о чем подумать. Ведь больше виноваты все-таки взрослые, чем дети. Дети на самом деле очень религиозны, Господь о них именно сказал, что таковых есть Царство Небесное. Мы, по большей части, пришли в Церковь во взрослом состоянии и хотим детей на свой манер воцерковить — через интеллектуальное осмысление, через обряд, правило, через обязанности и прочее, а дети совсем другие, у них другая психология, другое религиозное восприятие. Этого нельзя не учитывать.
* * *
В христианском, или церковном, воспитании в наше время большая роль должна отводиться общекультурному воспитанию. Мы живем в эпоху абсолютной девальвации культуры: на всем культурном пространстве «правят бал» профанация, дебилизация и, я бы даже сказал, демонизация. И вот в такое пространство — в очень агрессивную, враждебную, антиэстетичную среду — входят дети. Эта среда, ставшая уже чем-то естественным, неким привычным фоном, не оставляет человека ни на улице, ни в транспорте, ни дома: телевизор, радио, рекламные щиты, глянцевые обложки журналов и книг сомнительного свойства — все это плацдармы для вторжения соблазнов, а через них — греха в душу человека, ведь цель всей этой индустрии — превратить человека в стадное животное, живущее инстинктами, а общество — в стадо, состоящее из таких примитивно-одинаковых существ. Детей, в особенности подростков, подстерегает великое множество соблазняющих силков: разные уличные рок- и прочие тусовки, пивные фестивали, конкурсы красоты, дискотеки, азартные компьютерные игры, доступный секс, наркотики — имя им легион. Христиане должны думать, как этому действенно противостоять. Причем очень важно не бежать от проблем, от остального общества, от людей, не принадлежащих к одной с нами конфессии, не становиться изолянтами и маргиналами, а «привить» детей от этой болезни нашего общества; такой «прививкой» может стать приобщение к великой европейской и отечественной культуре, которая — хоть и опосредованно — но культура христианская, евангельская. Классическая культура делает душу человека более тонкой, богатой, а главное, дает человеку верные критерии, способствует становлению человеческой личности. Сейчас это остро необходимо.
Детей (а прежде — самим себя) нужно приучать к классической литературе, классической музыке, искусствам, культуре мысли и восприятия, культуре диалога, чтобы тогда, когда у детей произойдет столкновение с современной масскультурой, с современным миром, подействовало к тому времени успевшее выработаться противоядие. Если мы воспитаем в детях вкус к эстетически здравому, они уже не так легко «клюнут» на суррогат эстетики и им во всяком случае будет что противопоставить примитивным подделкам, всем этим так называемым поп-героям и поп-звездам, имже несть числа.
Правильно ориентировать детей очень важно. У православных христиан сложился несколько искаженный стереотип восприятия внешнего мира. Так как внешняя среда греховная, антихристианская, нужно себя из нее изъять и воспитывать детей только во всем православном, а именно: ездить по монастырям и подолгу там жить; читать только православное, не учить ничему мирскому, готовиться к концу света или, на худой конец, к очередным гонениям за… А «за что», повод, тут находится всегда. Это совершенно неверно, так христианство, и без того истончающееся, прекратится совсем. Да, мы знаем, …что весь мир лежит во зле (1 Ин. 5, 19). Но мы знаем также, что мы от Бога и что Сын Божий пришел и дал нам свет и разум, да познаем Бога истинного и да будем в истинном Сыне Его Иисусе Христе, ибо Сей есть истинный Бог и жизнь вечная (там же). И поскольку православный христианин — воин Христов, надо не уходить от социальной среды, а жить в ней и бороться со злом примером своей христианской жизни. Вот наша задача. Нужно воспитывать детей так, чтобы они были зрелыми, мужественными, самостоятельными людьми; чтобы они могли здраво оценивать тот социум, членами которого так или иначе мы все являемся, хотим мы того или нет; чтобы никакие соблазны мира сего не смогли заставить детей приобщиться греху; чтобы у них достало сил противостоять ему; чтобы они развивали в себе добрые начала, свидетельствуя о Христе своей добродетельной жизнью. Сейчас просто необходимо иметь высшее или хотя бы среднее образование, широкий кругозор, знать языки, владеть компьютером, иметь представление о современных технологиях и о многом другом. Дети должны учиться, чтобы быть востребованными обществом, может быть, даже более, чем неправославные христиане, чтобы они смогли стать солью земли (Мф. 5, 13). А общество, — которое, как известно, начинается с семьи (помните выражение «семья — ячейка общества»?), — станет тем более здоровым и нравственным, чем больше в нем будет крепких настоящих христианских семей.
Многие, особенно — нехристиане, воспринимают семью как продолжение своего корыстолюбивого эго. Из таких семей в общество потоками выливаются агрессия, потребительство, эгоизм. Христиане должны противопоставить такому положению вещей то, что из церковных семей в общество выходят зрелые, деятельные, образованные, культурные, самостоятельные, открытые люди — через них и общество будет вбирать дух веры и христианских ценностей.
Пока же часто бывает наоборот. Глядя на то, как мы живем, как мы разобщены, какие мы зашоренные и невежественные, недоброжелательные и нетерпимые, какие нелепейшие страхи и суеверия нас обуревают, как часто мы поступаем просто глупо, — глядя на все на это люди «из мира» не видят в нас ни Церкви, ни Христа. Выходит, что именно нами имя Божие хулится у язычников (Рим. 2, 24).
Пора, наконец, осознать, что нам и дальше жить в языческом, нецерковном окружении, — никакие сетования на это ситуацию не изменят, никакие крестные ходы и стояния, после которых все расходятся по домам в полном безразличии друг к другу, не возродят идеалы Святой Руси. Национальное возрождение и христианское возрастание достигнуто может быть только, если будем поступать достойно Бога, во всем угождая Ему, принося плод во всяком деле благом и возрастая в познании Бога (Кол. 1, 10), если будем активными и лучшими членами общества, другими словами, через свои дела, ибо вера без дел мертва (Иак. 2, 20). Паче всего если возьмем щит веры, которым возможем угасить все раскаленные стрелы лукавого, по слову апостола (Еф. 6, 16), если будем иметь твердость веры во Христа (Кол. 2, 5) и, как живые камни, устроять из себя дом духовный (1 Пет. 2, 5). Именно такая задача стоит сегодня перед христианской семьей.
