Нравственность миссии

Интервью для сборника «Православная миссия сегодня», октябрь 2009

Апостол Павел в первом послании к Коринфянам (9.18,19) говорит, что слышит, когда они собираются в церковь, между ними бывают разделения; чему отчасти он верит. Ибо надлежит быть и разномыслиям между ними, дабы открылись между ними искусные. Где граница между дискуссией и грубостью? Можно ли ее обозначить?

Мне думается, что граница здесь проходит там же, где и в прочих сферах отношений между людьми. Дискуссия – это когда спорят с мнением. Грубость – когда спорят с личностью. «Переходить на личности» – а в православной среде это значит, помимо общепринятого смысла, и обвинение в «неправомыслии», «модернизме», «обновленчестве», «либерализме», «непатриотизме», «противоречии Святейшему Патриарху и епархиальному Владыке», и проч., и проч., и проч. – вот та грань, за которой дискуссия теряет смысл и начинается хамство.

Что такое культура и этика миссии?

Это общая культура и этичность человека, только проявляемая в сфере миссионерства. Здесь нужно отметить, что проблема грубости, хамства, наглости и агрессии – не есть специфически церковные проблемы, проявляемые в области миссии. Это наши общенациональные болячки. Всё наше сегодняшнее общество пронизано духом агрессии, нечеловеколюбия и тотального взимо-не-уважения. Члены Церкви, в том числе и несущие послушание на ниве миссионерства – такая же часть нашего социума, как и нецерковные люди. В Церковь не с Марса человек сваливается, а приходит, будучи сформирован нашим антиэтичным и человеконенавистническим обществом. Следовательно, первая задача не только миссионера, но и вообще всякого церковного человека – осознать эту проблему и, если хотите, подвизаться вполне аскетическим подвигом, стяжевая дух кротости, человеколюбия и уважения к ближнему – любому ближнему, а тем более к своему собрату по вере.

Существуют ли запрещенные приемы?

Запрещённые приёмы чего? Если дискуссии – то они общеизвестны. Запрещённые приёмы миссии? Я думаю, здесь дело не во внешних формальных приёмах миссионерства, а в содержании миссии. Если свидетельствовать о православном опыте жизни во Христе и призывать к ней – то собственно форма миссии не будет столь существенна. Миссионер доносит благовествование до людей на их языке, на языке их традиции, культуры или даже субкультуры, пусть это и непривычно и даже рискованно с точки зрения традиционной церковности; но содержание миссионерской проповеди, коль скоро оно подлинно, преодолеет разные «непривычности» и достигнет до сердец хотя бы некоторых людей.

Есть ли опасность в дискуссии между православными людьми перехода ее в антимиссию?

Если под «антимиссией» понимать расхождение между проповедуемым словом («идите в Церковь, у нас – Истина!») и собственно жизнью церковных людей (которые внутри самой Церкви не являют ни любви друг ко другу, ни уважения, ни принятия иного мнения, ни нравственной оценки истории и современности, ни многого другого, что предполагается важнейшим христианским принципом – соответствия дела и слова), то такая опасность не только есть, но она в полной мере и осуществляется в нашей наличной церковной действительности. Поэтому миссию нужно начинать не с того, чтобы браниться друг с другом по поводу тех или иных форм миссионерской работы, а с того, чтобы привести нашу православную жизнь в соответствие с Евангелием Христовым. Тогда и не понадобится споров о второстепенных вопросах.