И сейчас Христу нет места в мире сем
Интервью порталу pravmir.ru, Рождество 2011
Отец Петр, та обстановка, в которой родился Христос, с бытовой точки зрения ужасна. Его матери ни нашлось никакого жилья, чтобы родить, не говоря уже о повитухе. Ребёнок родился зимой в пещере с животными, все равно, что сейчас бы в не отапливаемом подвале с кошками. Почему Бог допустил такие крайности для своего новорожденного сына? В этом есть какой-то скрытый смысл? Ведь среднестатистические роды даже в тех условиях не были столь драматичными с бытовой точки зрения.
Всякий раз на Рождество после ночной литургии в нашем крошечном деревенском храме я отправляюсь в коровник. Плохо пахнет, жарко, грязновато, бессмысленные коровы стоят и жуют свою жвачку… вот в таких, совершенно лишённых всякой романтики условиях (а вовсе не в кукольных прилизанно-глянцевых «вертепах») родился Христос. Не нашлось молодой женщине на сносях места в гостинице; пришлось идти в хлев и рожать там. Вы спрашиваете – есть ли в этом какой-то скрытый смысл? Ничего скрытого вообще в христианстве нет, оно очевидно; а смысл, конечно же, есть, и явный, и очень большой. В одном из песнопений Рождества говорится: «Начаток языков небо Тебе принесе, лежащему Младенцу во яслех, звездою волхвы призвавый, яже и ужасаше – не скиптры и престоли, но последняя нищета: что бо хуждше вертепа? что же смиреншее пелен? в нихже просия Божества Твоего богатство. Господи, слава Тебе» (ипакои по 3-й песне канона). Падший мир имеет свои ценности – «скиптры и престоли»; по этим ценностям, по стихиям мира сего, живёт большинство людей. Христос решительно перечёркивает эти ценности. Он с самого начала Своей жизни на земле поступает вопреки тому, что ценно с точки зрения мира: становится сыном не императора, но плотника; рождается не во дворце и даже, как вы сказали, не в среднестатистических бытовых условиях, а в самом что ни на есть хлеву, в «последней нищете». И приходят к Нему вовсе не те люди, которые считаются миром значимыми, важными, уважаемыми, авторитетными. На современном языке – не президенты и министры, не кинорежиссёры и церковные иерархи, не силовики и актёры, не бизнесмены и спортсмены, не поп- и рок-певцы и священники. Приходят поклониться родившемуся Спасителю языческие мудрецы, невесть откуда взявшиеся, да простые пастухи. И здесь тоже нет никакой романтики – вообразите себе современных странных людей, которые в поисках истины ездят по миру в какие-нибудь Гималаи; а уж деревенских пастухов-забулдыг я представляю себе очень хорошо.
И это – самое первое благовествование, которое даёт нам наш Господь. Какая в этом радость и свобода! всё то, что мир признаёт высоким, значимым и ценным, для Бога не имеет совершенно никакого значения (это в лучшем случае; а Евангелие гораздо жёстче говорит – что высоко у людей, то мерзость пред Богом (Лк. 16, 15)). Какое счастье – узнать, что Богу нужна не должность, не положение, не состояние, не чин, не сан, но только ты, кем бы ты ни был! И не только узнать, но и убедиться в этом на деле, увидеть своими глазами: Бог лежит в хлеву. Не нашлось Ему места в гостинице.
И – не надо обольщаться. И сейчас Ему нет места в мире сем. И поныне эта «ужасная ситуация», как вы охарактеризовали её в своём вопросе, более чем актуальна; причём актуальна прежде всего именно для нас, православных христиан. В событии Рождества звучит острый и болезненный вопрос и к каждому христианину, и ко всей Церкви: а где ты? где все мы? В той самой гостинице мира сего, мимо которой проходит Мария с Младенцем, потому что им там нет места? Или в хлеву со Спасителем и с людьми самыми неожиданными: язычниками да простонародьем? И здесь высвечивается один из самых опасных соблазнов для Церкви – и это тот соблазн, которым, на мой взгляд, мы испытываемся в настоящее время. В головах и сердцах немалого числа православных как некая «обратная реакция» на период гонений наличествует сегодня убеждение, что Церковь должна иметь власть, силу, богатство, значимость, влияние, престиж. Почти не замечается, что всё это – вещи очень двусмысленные и опасные; как тонка грань, перейдя которую, церковная жизнь начинает ходить по стихиям мира сего! И вот когда Церковь начинает заниматься своей значимостью, богатством, влиянием и престижем – тогда ей непременно нужно как можно скорее бежать в убогий хлев и увидеть, и напомнить себе: вот именно здесь, в кормушке для сена, лежит единственная сила Церкви, её единственная власть, могущество, богатство, влияние и престиж. И, я думаю, именно для того, чтобы мы этого никогда не забывали, Бог и попустил Своему Сыну родиться в такой крайней ситуации.
Как встретить Рождество так чтобы на душе было светло и радостно от осознания того, что вот этот праздник проведен правильно? Можно ли верующему человеку поддаваться атмосфере всеобщей весёлой беззаботности, которая царит в новогодне-рождественский период? Вот, например, лики святых никогда не бывают весёлыми, несмотря на то, что Серафим Саровский призывал всегда радоваться.
Невесёлость ликов святых имеет свои основания. Священное же Писание по поводу праздников вообще говорит страшные вещи. Через пророка Амоса Господь изрекает: ненавижу, отвергаю праздники ваши и не обоняю жертв во время торжественных собраний ваших. Если вознесёте Мне всесожжение и хлебное приношение, Я не приму их и не призрю на благодарственную жертву из тучных тельцов ваших. Удали от Меня шум песней твоих, ибо звуков гуслей твоих Я не буду слушать (Ам. 5, 21-23). И ещё: Новомесячия ваши и праздники ваши ненавидит душа Моя: они бремя для Меня; Мне тяжело нести их. И когда вы простираете руки ваши, Я закрываю от вас очи Мои; и когда вы умножаете моления ваши, Я не слышу: ваши руки полны крови (Ис. 1, 14-15). Как? возмутится большинство православных. Это не про нас! Мы вот празднуем Рождество еже по плоти Господа и Бога и Спаса нашего, рождшагося во святем вертепе! Это про Ирода, про фарисеев, про иудеев, в конце концов про тех, кто не потеснился в гостинице – это их руки полны крови! а мы – совсем другое дело! вот сорокадневный пост выдержали, все предпразднственные повечерия отстояли, все паремии выслушали, до звезды ничего не ели… и т. д.
Но – увы, это именно про нас. Давайте продолжим цитаты из Пророков. Что же угодно Господу, как нам праздновать праздники Его по-настоящему? Пусть, как вода, течёт суд, и правда – как сильный поток (Ам. 5, 24). Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих; перестаньте делать зло; научитесь делать добро, ищите правды, спасайте угнетённого, защищайте сироту, вступайтесь за вдову. Тогда придите – и рассудим, говорит Господь. Если будут грехи ваши, как багряное, – как снег убелю; если будут красны, как пурпур, – как волну убелю. Если захотите и послушаетесь, то будете вкушать блага земли; если же отречётесь и будете упорствовать, то меч пожрёт вас: ибо уста Господни говорят сие (Ис. 1, 16-20). Вот накануне Нового года Правмир опубликовал исполненную глубокой болью и тревогой за Церковь статью протоиерея Алексея Уминского «Немолчащая Церковь». Там – ровно об этом. Я хочу напомнить крайне важный эпизод из жизни св. Апостола Павла. Прощаясь с эфесскими пресвитерами, он дал им, по существу, всего одно наставление – надобно поддерживать слабых (Деян. 20, 35). И мы возвращаемся к тому, о чём я сказал выше. Если Церковь (а под Церковью я понимаю прежде всего не её институциональные структуры, а всех нас, православных христиан, вместе) будет стремиться действительно поддерживать слабых, искать правды и суда и защищать угнетаемых людей, кем бы ни был угнетатель – тогда на душе будет светло и радостно от сознания того, что праздник «проведён правильно», что он угоден Богу. Если же Церковь будет молчать, как будто она живёт в каком-нибудь восточном ашраме, из которого пришли волхвы, не замечать того, что происходит вокруг (да и в ней самой), не давать правдивого суда – то есть евангельской оценки – не только западному безбожному либерализму, но и отечественному антихристианскому и бесчеловечному произволу и беззаконию, а при этом пышно праздновать что бы то ни было – то, мне кажется, этого никак не одобрят ни пророки, ни апостолы, ни Сам Господь.
Думаю, что, просто посмотрев непредвзято вокруг, не сможет верующий христианин предаваться «атмосфере всеобщей весёлой беззаботности, которая царит в новогодне-рождественский период». Что же касается радости, к которой призывал преп. Серафим – эта радость вовсе не от пышных праздненств и какого бы то ни было «престижа». Эта радость от того, что родившийся в нищете Господь с нами (если, конечно, мы стараемся жить по Его заповедям) даже и в самых скорбных и мрачных обстоятельствах, и что врата адовы не одолеют Церковь Его.
