Церковь – не тоскливая среда

Интервью газете «Татьянин день», октябрь 2009

Отец Петр, многие молодые люди не хотят идти в Церковь, потому что боятся, что их там будут ругать, «учить жизни» и заставлять соблюдать посты, что придется погрузиться в какую-то тоскливую среду; друзья сочтут их несовременными, скучными людьми, с которыми и поговорить-то не о чем. Церковь пытается изменить этот стереотип, показать, что она вполне современна. Батюшки ведут «ЖЖ», рассуждают на самые разные светские темы. Церковь пытается «пробиться» к молодежи, говорить с ней на ее языке… Но ведь Церковь – это совсем другое. Не ускользает ли за этим стремлением к современности сущность Церкви?

Коль скоро так поставлен вопрос, то необходимо выяснить, а что же такое «сущность Церкви». Говоря схематично, Церковь – это «зона богообщения», «среда» живой жизни во Иисусе Христе, посредством исполнения заповедей Христовых, участия в Таинствах, личной и соборной молитвы, поучения в Слове Божьем, как его содержит и изъясняет Церковь. Жизнь во Христе – это радость, смысл, счастье, полнота существования, высшая красота, исполнение всех нравственных, духовных, эстетических и каких угодно идеалов для человека. Вот – сущность Церкви и церковной жизни. Она выявляется прежде всего в образе существования, в нравственном устроении жизни, в мировоззрении, делах и поступках нас, православных христиан, и прежде всего пастырей, проповедников, миссионеров. Если об этом своём счастье, о бессмертии, о спасении, об обретении полноты жизни и её смысла во Христе миссионер будет свидетельствовать людям, в том числе и молодёжи, и призывать их к подлинной христианской жизни, знание о которой у него есть опытно – то собственно форма миссии не будет столь существенна. Миссионер доносит благовествование до людей на их языке, на языке их традиции, культуры или даже субкультуры, пусть это и непривычно и даже рискованно с точки зрения традиционной церковности; но содержание миссионерской проповеди, коль скоро оно подлинно, преодолеет разные «непривычности» и достигнет до сердец хотя бы некоторых людей.

«Молодые люди не хотят идти в Церковь, потому что их там будут ругать, «учить жизни» и заставлять соблюдать посты». Так действительно бывает, и нередко. Но бывает тогда, когда для самих ругающих, поучающих и заставляющих по тем или иным причинам закрыта суть Церкви, когда они сами ещё на пути к подлинному православному христианству. Может быть, таким миссионерам и пастырям, у которых сущность церковной жизни подменена её внешней оболочкой (следствием чего и является создание в Церкви «тоскливой среды»), стоит повременить с миссией и пастырством.

Что же касается ведения батюшками ЖЖ и всего прочего «современного», то это ведь не более чем внешние формы жизни. Важно то, чем они наполняются. Они могут служить выявлению евангельских и церковных смыслов – и тогда вряд ли можно что-то сказать против них. А могут нести в себе и иное содержание – и тогда по отношению к ним будет формироваться раздражительное отчуждение.

Почему возникает необходимость поиска языка для разговора с современной молодежью? Почему Церкви раньше не приходилось заниматься поисками этого особого языка? Неужели современная молодежь так отличается от молодых людей других эпох?

Святейший Патриарх Кирилл совершенно справедливо подчёркивал, что выделять молодёжь в какую-то особую группу – не совсем верно. Перед Церковью стоит необходимость (как было и во все времена) изложить своё учение и свой опыт на языке, понятном всем людям, в контексте современной им культуры – нравится она нам или нет. Молодёжь имеет свою специфику в том, что молодость – наиболее «восприимчивый», активный, открытый поискам истины, если хотите – наиболее «идеалистический» возраст; именно этим диктуется особенность пастырских и миссионерских подходов к молодым людям. Что же касается отличия нынешней молодёжи от людей других эпох – то эти отличия, конечно, есть. Достаточно сказать, что блуд в молодёжной среде стал повседневной нормой жизни – в традиционном обществе он хотя бы рассматривался как отклонение от нравственной нормы. Информационная перенасыщенность, особая подверженность стадной масс-культуре и многие другие факторы современной молодёжной жизни также не могут не учитываться в церковной молодёжной работе.

Церковь идет на компромиссы, чтобы не отпугнуть молодых людей. А нужны ли они самим молодым людям? Не делает ли Церковь «перегибов», пытаясь представиться чересчур современной, не являясь такой на самом деле?

Я бы не сказал, что «Церковь идёт на компромиссы». Что под этим понимать? Если проповедь на рок-концертах или в той или иной молодёжной субкультурной среде, то это единичные случаи. А вот когда молодые люди, восприняв слово благовестия, из этих субкультур придут в нашу реальную современную церковную жизнь – они немедленно убедятся в том, что никаких «компромиссов» по отношению к ним никто применять не собирается. Их тут же загрузят «хтонической» околоправославной идеологией и ветхозаветно понимаемой внешней церковной дисциплиной, внушая, что именно это и есть суть церковной жизни… Как раз, я считаю, и назрела настоятельная необходимость некоего «компромисса» в виде более разумного, смягчённого применения внешней церковной дисциплины (разумеется, речь не может идти о «смягчении» нравственных требований), и не только к воцерковляющимся, но и ко всем церковным людям. Скажем, в современных экологических условиях большого города, учитывая вдобавок (если говорить о молодёжи) огромные учебные нагрузки, пост в отношении еды можно было бы значительно смягчить, а постное усердие обратить на воздержание от телевидения, излишней информации и всякой «развлекаловки». Я уже не говорю о подготовке ко святому причащению – она у нас совершенно «бескомпромиссная» в самом худшем значении этого слова…

«Церковь говорит с молодежью», «Церковь важна для современного общества»… Что подразумевается под «Церковью»?

Боюсь, что не всегда – Тело Христово, но во многих случаях – традиционистская идеологически-геополитическая структура… Надо смотреть, чтобы под этим устойчивым штампом мы, делатели на церковной ниве, всегда подразумевали «Христос говорит с молодёжью», «Христос важен для людей, в том числе и современных», – и осуществляли на практике Христово духовное и нравственное служение, заботясь об идеологических и геополитических сферах жизни во вторую очередь.

Почему почти никогда не говорится о том, с какого момента человек должен отождествлять себя с ней? Когда же человек становится частью Церкви?

Нужно спросить себя (или же священнику спросить пришедшего к нему человека): веруешь ли во Иисуса Христа, Сына Божия? Стараешься ли исполнять – или по меньшей мере принимаешь ли безусловно как норму жизни – евангельские заповеди? Принимаешь ли догматическое и нравственное учение Православной Церкви (здесь, конечно, потребуется некоторая катехизация)? Участвуешь ли с сердечной верою в Таинствах? Углубляешься ли в Священное Писание? Устремляешь ли в молитве своё сердце к Богу? Если да, то ты в Церкви. Следствием же этого является вот что: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание (Гал 5, 22-23) – пусть даже и в начатках, в несовершенной мере. Возрастать в этих качествах, в исполнении заповедей Христовых, в молитве, прибегать часто к Таинствам, поучаться в слове Божием – вот признаки истинной церковности. Церковь обставляет эту сердцевину своей жизни многими педагогическими средствами; в их числе – церковная дисциплина, постные и молитвенные правила, обрядовость и проч. Очень, увы, нередко эти внешние педагогические средства подменяют собою церковную суть, так что признаком подлинной церковности многие православные считают не стремление к евангельской нравственной и духовной жизни, а, скажем, неопустительный пост по монашеским уставам, вычитывание всех положенных правил, выстаивание всех церковных служб и т. п.; а кто этого всего делать не может, тот, по расхожему представлению, «не-до-церковный» человек… К сожалению, у нас очень неразвита церковная педагогика, и многие педагогические вещи в Церкви понимаются сущностно, онтологически – от этого происходит большая путаница в головах, а личная церковная жизнь у многих людей не приносит плодов Духа (Гал. 5, 22).

Церковная молодежная среда – довольно замкнутое сообщество. Иногда эти молодые люди пугают своей несколько наигранной взрослостью, заумными рассуждениями о молитвах и спасении и отказом говорить на самые обычные, «приземленные» темы. Они изолируются от светского общества. Действительно ли нужна такая изоляция? Не отталкивает ли она тех, кто хочет жить христианской жизнью, но не порывать со светским миром?

Тут сложный вопрос. Что значит – «не порывая со светским миром»? Дело в том, что если человек стал настоящим христианином, воспринял в себя начала подлинной православной церковности, то он неизбежно будет «порывать» с падшим, лежащим во зле миром (1 Ин. 5, 19). Этот разрыв, конечно, не предполагает убегание в леса или что-нибудь в этом роде; но, занимая активную социальную и гражданскую позицию, учась, работая, созидая семью, христианин не может не противиться действиям на себя и на своих близких смертоносных стихий мира сего. Разумеется, это противление не должно быть демонстративным или глупым или внешне-формальным или ханжеским. Но по сути христианин никак не избежит очевидного противопоставления себя миру. Опять же, это не означает замкнуться в своём «православном» мирке и смотреть оттуда букой на «прочих человеков» (Лк. 18, 11), не допуская до себя никаких развлечений и бытовых радостей; но духовная христианская жизнь требует как минимум ограждения от грехов и страстей, от лжи и безумия, которые пронизывают, к сожалению, всю жизнь нашего социума. В молодёжной среде это доходит до неофитского максимализма – это правда. Но тут как раз и есть область педагогики, почти отсутствующей, к сожалению, в нашей сегодняшней церковной жизни. Нужны именно очень проработанные педагогические понятия – что значит сегодня этот самый «светский мир», как глубоко может в него погружаться христианин, а в чём он не должен участвовать ни в каком случае, коль скоро он христианин. Здесь – и большая проблема нашей новой массовой миссии; мне представляется, что она пока не приобрела этот вот педагогический аспект, не вышла за пределы мало к чему обязывающих разовых акций.