Терстеген. Приложение I «О вере, оправдании, слове Божием и проч.»

Герхард Терсте́ген

«Путь Истины», приложение I

ИЗЪЯСНЕНИЕ НЕКОТОРЫХ ПОЛОЖЕНИЙ
О ВЕРЕ, ОПРАВДАНИИ, ПИСАНОМ СЛОВЕ БОЖИЕМ И ПРОЧЕМ

Христос за всех умер, чтобы живущие уже не для себя жили,
но для умершего за них и воскресшего (2 Кор. 5, 15).

*     *     *

Предисловие переводчика

В 1754 году в Мюльхайм-ан-дер-Рур прибыл высокопоставленный чиновник оберконсистории Прусского королевства (Мюльхайм тогда входил в состав Пруссии) Юлиус Хекер с поручением прусского правительства проверить образ мыслей Герхарда Терстегена, известного уже во всей Германии (и за её пределами) народного проповедника и душепопечителя. Правоверие его было подтверждено, а проповедническая и учительская деятельность получила высокую оценку. Испытание веры у протестантов прежде всего связано с вопросом об оправдании. Составленный в 1754 г. конспект с изложением своих взглядов на эту тему Терстеген, по просьбе некоторых своих учёных друзей, значительно переработал и расширил (в результате чего небольшой текст превратился в обширный трактат) и в 1763 г. отдал в печать, а затем, в 1768 г., включил в качестве приложения в последнее (4-е) прижизненное издание своего сборника «Путь истины».

Трактат состоит из трёх частей. В первой, самой большой части, говорится о вере и оправдании. Сохраняя протестантскую терминологию, Терстеген решительно расширяет рамки «школьного» богословия и включает в понятие «оправдания» всё богатство церковного мистического опыта. Таким образом, мы видим, что Терстеген идёт тем же путём (и более того – подытоживает и завершает этот путь), что и его предшественники, считающие своей задачей «восстанавливать в правах» традиционную полноту духовной жизни в достаточно узких рамках протестантской ортодоксии (Валентин Вайгель, Иоганн Арндт, Филипп Якоб Шпенер и др.). Весьма выразительно описан опыт высокого богообщения, который Терстеген излагает в парадигме оправдания («четвёртое оправдание»); такое парадоксальное изложение – находка Терстегена, единственная в своём роде.

Вторая часть, в которой автор излагает свои взгляды на Священное Писание, носит полемический характер. Полемика эта направлена против так наз. «естественной религии» и вообще против современных Терстегену идей эпохи Просвещения и «мирской учёности». Это необходимо учитывать при чтении данного текста.

Наконец, в третьей, самой краткой части Терстеген касается вопроса об  «αποκαταστασις παντων» («восстановлении всего»). Очень интересен подход автора к таким темам: уже в начале трактата он обозначает их как «неважные, не относящиеся к насущнейшим для человека». В этом духе он и отвечает (а точнее сказать, не отвечает) на поставленный вопрос. Здесь мы видим характерную черту богословствования Терстегена – всё направлено только на духовную жизнь, на внутреннее богообщение; а что сверх того, то не имеет существенного значения. Переводчику представляется, что такой подход может быть хорошим примером и для православных читателей.

_________________

 

Предуведомление

 

Некоторое время назад мне было высказано пожелание, чтобы я изложил свои мысли касательно веры, оправдания и писаного слова Божия, а также касательно иных, менее важных вещей, не относящихся к насущнейшим для человека. Хотя, как мне представляется, я уже достаточно говорил и писал об этих материях, – но поскольку меня (по настоянию многих) просили о том благочестивые учёные мужи, с коими я связан узами дружбы, то я не мог уклониться от их просьб и составил более подробное изложение сих предметов. Некоторые из моих добрых знакомых списали оное для себя; ознакомившись с этими письменными копиями, я нашёл их не во всём удовлетворительными. Посему я счёл нужным пересмотреть рукопись ещё раз, подчеркнуть главнейшее и назидательнейшее, здесь и там прояснить некоторые выражения, а также приложить для большей душевной пользы несколько молитв, – и всё сие отдать в печать, с искренним желанием, чтобы Господь не оставил мой труд без Своего благословения.

 

I. О ВЕРЕ И ОПРАВДАНИИ

 

1. Поскольку от меня требуют разъяснения тех положений, о коих я уже неоднократно (и, полагаю, весьма ясно) высказывался, то я прежде всего хотел бы выразить пожелание, чтобы ду́ши, пробуждённые к жизни с Богом, уподоблялись христианам первых времён, и больше обращали внимание на необходимейшие вещи, нежели на слова, мнения и всякие отвлечённые тонкости.

Виной излишнего интереса к теоретизированию по большей части являются учёные – которым лучше было бы подумать о том, что едва ли один из тысячи среди истинных верующих в точности понимает все их дефиниции и рубрикации; и, напротив, тысячи других людей содержат в голове слова́ истины, но живут не по истине этих слов. Предметы благочестия лучше всего изъясняет опыт. Святой Дух не всегда руководит нами в прямом соответствии с человеческими богословскими системами, хотя все Его пути – истина (Втор. 32, 4). Увы! часто составленные людьми духовные предписания служат более к разорению, чем к созиданию. Мудрый и разумный отец руководит и воспитывает своих детей не всех одинаковым образом, но в соответствии с устроением каждого: одного так, другого – иначе (1 Кор. 7, 7).

2. О вере и оправдании я писал в трактате «Предостережение от духовной поверхностности и беспечности» (например, в §§ 17–24), равно как и в других местах. Вера по большей части (без достаточных, однако, на то причин) описывается слишком сложно. Я хочу сказать о ней кратко и просто.

Вера есть несомненное убеждение нашего сердца в истинности касающихся нас невидимых и будущих вещей. Или (что то же самое): кто верует от сердца, что есть на небе Живой и всеведущий Бог, и что слово Его есть истина, и что по этому слову он будет некогда судим, – тот имеет истинную спасающую веру.

«Как хорошо!» – подумают многие. – «Если вера состоит только в этом, тогда мне беспокоиться не о чем, ибо от юности я именно так и веровал, и ныне готов подписаться под всем сказанным». Но точно ли так? спрошу я. Веруешь ли ты всем сим великим истинам именно от сердца? Веровать всему этому от сердца есть действие Духа Святого. Яви же и покажи мне сию твою веру от дел твоих (Иак. 2, 18)! «При чём же тут дела», ответят мне, «мы ведь говорим о вере, которая одна спасает; дела не помогают нам нисколько^[1]». – Действительно, «заработать» себе небо невозможно никакими делами. Но тем не менее вера и дела составляют одно целое и следуют друг за другом, – иначе никто не поверит тому, кто утверждает, что он верует.

Поясню, что я имею в виду, несколькими простыми примерами. Некоего тяжело раненого человека убеждают: «Твои раны смертельно опасны; если ты промедлишь, то тебя непременно поразит антонов огонь; иди скорее к такому-то врачу, он разумеет дело; не медли, иначе будет поздно». Как я узна́ю, что этот человек поверил сему предостережению? Несомненно, если он действительно обратится к врачу и вверит себя его врачеванию. Ещё пример. Умирающему от голода бедняку говорят: «Смотри, здесь недалеко живёт один богатый и очень добрый человек, который охотно даёт всякому то, о чём его просят». По какому признаку ты поймёшь, что сей бедняк поверил твоим словам? Когда он поспешит к этому доброму богачу, объявит ему свою нужду и попросит его о помощи (конечно же, им никак не заработанной и не заслуженной). Ещё. Если бы кто-нибудь сказал нам: «Твой (или соседский) дом загорелся; беги скорее, может быть, ещё возможно его потушить», а мы, услышав это, продолжали бы заниматься своими делами, – то из этого стало бы очевидно, что мы не поверили сказанному; если бы поверили, то мы бы вскочили, помчались и попытались спасти из огня то, что ещё можно спасти^[2].

«Смотри», – говорит мир сей, – «как бегают и шумят эти «духовно пробуждённые», как будто они хотят заслужить себе небо своим благочестием!» Да, любезный друг, если бы ты чувствовал, что́ они чувствуют, и веровал бы так, как они веруют, то, вне всякого сомнения, и ты также забе́гал бы и заспешил и принялся бы спасать свою душу – ибо именно ты и есть этот тяжело раненый, истекающий кровью человек; это дом твоей души горит. Посему вера есть основа и истинный движитель всех святых и подлинно добрых дел и действий. Прочти целиком 11-ю главу Послания к Евреям. Св. Апостол показывает, что поскольку упоминаемые им во всей сей главе святые свидетели имели веру, то именно поэтому они и жили, как они жили, и совершали то, что они совершали, каждый сообразно своей мере и обстоятельствам.

Итак, в приведённом мною кратком и общем определении вера (которую, если речь идёт об оставлении грехов, называют оправдывающей) уясняется в достаточной степени.

3. Оправдывающей верой не может быть то, когда я верю, что оправдан; не может быть уверенность, что мне прощены мои грехи. Хотя Бог иногда и даёт глубокое сердечное удостоверение такого прощения, но неверно и опасно полагать веру или оправдание именно в этом. Истинная оправдывающая вера состоит в том, что бедный смирившийся грешник, веруя, что только во Христе он может обрести прощение грехов^[3], помощь и спасение, всем сердцем, с внутренней алчбой и жаждой, приходит к Нему (Ин. 6, 35), принимает Его как своего Спасителя (Ин. 1, 12) и истинно и всецело предаёт и вверяет^[4] себя Ему (2 Кор. 8, 5). С такой верой оправдание связано неразрывно; уверенность же в оправдании Бог даёт человеку в большей или меньшей степени, раньше или позже, как Ему будет угодно и душе полезно. Это мы можем всецело препоручить Богу, а сами заботиться о том, чтобы не однажды только уверовать, но веровать непрестанно, – посредством многоразличных перемен, крестов и испытаний проходя проверку сей веры, возрастая и укореняясь в ней. Тогда и оправдание наше будет становиться всё более твёрдым и драгоценным (2 Петр. 1, 10; 1 Петр. 1, 6-7).

4. Если говорить об оправдании подробнее, то я нахожу в Священном Писании и в опыте четвероякое оправдание, – что не всеми в должной мере различается, отчего нередко происходят недоумения и богословские споры.

*     *     *

Первое оправдание совершается вне нас; тем не менее оно является основанием всего (Justificatio fundamentalis extra nos, in foro laesae Majestatis divinae^[5]) – именно, когда Христос в состоянии Своего уничижения и страданий, особенно на крестном древе, предстал вместо нас, как наш Ходатай и Поручитель (1 Петр. 3, 18; 1 Тим. 2, 6), пред строгим судом оскорблённого Божия величия, и в силу Своих заслуг, смерти и совершенного удовлетворения правде Божией был прощён и оправдан пред сим судом, замещая всех нас. Об этом оправдании говорит Сам Христос у Пророка: Близок оправдывающий Меня: кто хочет состязаться со Мною? (Ис. 50, 8), также и Исаия: От суда Он был взят (Ис. 53, 8), и Павел: Христос оправдан в Духе (1 Тим. 3, 16; см. ещё Рим. 6, 10, ср. со стихом 7).

Адам был не только собою лично; он был неким всеобщим человеком, нашим родоначальником. Когда он пал, пали и все, родившиеся из него. И Христос совершал Своё дело также не для Себя одного^[6]; Он был всеобщий Человек, венец всего, Отрасль (Зах. 6, 11), Начальник предназначенного к спасению человеческого рода. Когда Он был оправдан, то с Ним оправдались и все, принадлежащие Его роду (Деян. 17, 28) и рождённые из Него (Рим. 5, 12; 15).

И всё сие столь несомненно и действенно, что все истинные верующие от сердца исповедают, и могут засвидетельствовать пред другими, что поскольку Один за всех умер и был оправдан, то и все умерли и оправданы (2 Кор. 5, 15). Бог соделал Того, Кто не ведал ни единого греха, как бы грешником – за нас. Бог во Христе примирил с Собою мир, не вменяя людям преступлений их (2 Кор. 5, 19; Рим. 5, 10), и так послушанием одного сделались праведными многие (Рим. 5, 19; Ис. 53, 11).

В силу этого оправдания Христова, вменённого нам, Бог оставляет времена неведения (Деян. 17, 30) и как бы «закрывает глаза» на грехи, соделанные прежде, во время долготерпения Божия (Рим. 3, 25-26); повелевает же людям всем повсюду покаяться, одновременно привлекая их Христовым воскресением к вере и оправданию (Деян. 17, 30-31). Ибо после того, как Сей, как истинный Первосвященник, вошёл со Своею Кровию во святилище (Евр. 9, 11-12), Божие сердце и Божия святыня отверсты теперь всякому, и самому наибеднейшему человеку. Его рука простёрта, чтобы спасать (Ис. 59, 1). Он просит и взывает чрез Своих посланников вовне и Своим Духом внутри нас: примиритесь с Богом (2 Кор. 5, 20). Покайтесь и веруйте, что приблизилось Царство небесное (Мк. 1, 15). Если всё сие происходит с нами, то мы имеем часть в этом первом оправдании и входим во второе.

Молитва

Но прежде, душа моя, остановись на мгновенье. Изумись, поклонись и почти сию бездну премудрости, любви и всемогущества твоего Бога, возжелавшего сотворить столь непостижимое чудо для твоего спасения и возрождения, свершённое в Иисусе Христе. Та́к возлюбил меня Бог, прежде чем хоть пылинка моего существа появилась на свет – о, какая высокая честь! Так Бог продолжал любить меня, когда видел меня уже падшим, повреждённым, погибшим – о, какое неизреченное милосердие! Так Бог возлюбил меня, недостойного, без моих просьб, ничем не принуждённый, нисколько не нуждаясь во мне – о, какая великая благодать! Бог даровал мне Своего Единородного Сына, Который, став человеком, стал родным для меня, – дабы Он, как бы понуждаемый этим родством, любил меня и заботился обо мне. Я вижу Его, Праведника, ради моей вины и моих злодеяний (которые Он принял на Себя, как Свои собственные) стоящего пред строжайшим судом и искупающего все мои, и всего мира, грехи, и искупающего до последней полушки (Лк. 12, 59). Я вижу Его на кресте, раздравшего рукописание, бывшее против меня (Кол. 2, 14). Я вижу Его и после сего – как Он, излив Свою драгоценную Кровь, вошёл во святилище, изнёс мне оттуда истинное и вовек пребывающее искупление и милостиво предложил Мне Свою благодать и спасение. Итак, приступи, душа моя, с дерзновением (Евр. 4, 16); иди, ибо тебе дозволено идти, и навек возлюби ответною любовью Того, Кто прежде возлюбил тебя (1 Ин. 4, 19) и Кто открыл тебе сию великую тайну Своей воли (Еф. 1, 9), во что желают проникнуть Ангелы (1 Петр. 1, 12).

*     *     *

5. Второе оправдание происходит в сердце и совести кающегося, смирившегося, жаждущего благодати и всеусердно стремящегося ко Христу грешника, когда то, что было совершено для него и вне него, усваивается ему Духом Святым – когда ради Христа ему прощаются все его грехи (Лк. 18, 14; Рим. 3, 24) и даётся новое сердце (Деян. 15, 9) вкупе с лучшей надеждой и дерзновением, посредством которых мы приближаемся к Богу (Евр. 7, 19; Еф. 3, 12) как в жизни, так и в смерти. Подобно тому, как нищая, привлечённая ради своей бедности к суду девица вступает в брак с богатым человеком, и все её долги переходят на него, и она выходит из суда оправданной; блага, права и имущество её мужа теперь принадлежат ей, равно как, со своей стороны, её сердце, её воля, всё, чем она является и что имеет, отныне становится больше не её собственностью, но мужа, – так соединяет нас истинная сердечная вера со Христом. Не в одних мыслях, а на самом деле становимся мы, без наших заслуг, оправданными по Его благодати, в силу чего душа, как сия нищая девица, обручается с Ним в вере так, что сбывается сказанное: Он Господь твой, и ты поклонись Ему (Пс. 44, 12). Он со всем, что принадлежит Ему, становится нашим, и мы со всем нашим – Его (Песн. 6, 3; Лк. 15, 31). С этого момента мы поставляемся на путь и в состояние спасения; но также и на путь и в состояние освящения и совершения добрых дел (1 Фесс. 4, 3; Еф. 2, 10; Тит. 2, 7).

Это второе оправдание, о котором говорится во многих местах Священного Писания (Justificatio fundamentalis in nobis, in foro conscientiae^[7]), есть основа и начало благочестия во Христе Иисусе, Который умер за всех именно для того, чтобы живущие уже не для себя жили, но для умершего за них и воскресшего (2 Кор. 5, 15).

Я не отрицаю того, что оправдание, как его представляет Священное Писание, может пониматься как некий юридический процесс. Однако нельзя подходить к делу Божию с человеческими мерками. В земном суде бывает, что человек выходит из опасного для себя положения с помощью хитрости и лукавства; что вора прощают, но сердце его, как и прежде, остаётся сердцем вора. У Бога не так. Его судебный вердикт есть державное слово, которое осуществляет то, что изречено; и тогда утишается совесть и обновляется сердце. Когда Бог оправдывает неправедного, то сей становится на путь праведности.

Где есть покаяние и вера, там, вне всякого сомнения, есть также и это оправдание пред судом совести, иначе вера не была бы оправдывающей верой, вера была бы не верой. Кающаяся верующая душа именно по этому признаку узнаёт в себе основание, за которое она может дерзновенно держаться и идти дальше. Ясно же ощущаемое удостоверение в оправдании, как уже говорилось выше, может быть или не быть, чувствоваться в большей или меньшей степени, раньше или позже – как угодно Богу; но оно не есть необходимый и обязательный признак оправдания. Необходимый и обязательный плод, и бесспорное доказательство оправдания есть новый ум Христов (1 Кор. 2, 16), ненависть ко всем увиденным в себе грехам, сердечное стремление ко всякому благу и любовь к Тому, Кто возлюбил нас и предал Себя за нас (Еф. 5, 2). Если этого плода нет, тогда и никакого оправдания в нас нет.

Сие второе оправдание всегда и непременно имеет место на всём протяжении благочестивой жизни христианина; оно есть фундамент, и пребывает фундаментом от начала и до конца – и не только потому, что мы совершаем новые грехи (ибо если чада Божии согрешают – здесь имеются в виду, конечно, грехи по немощи, – то они чрез Христово ходатайство вновь примиряются с Отцом (1 Ин. 2, 1), пусть даже эти немощи всё не перестают проявляться). В продолжение освящения нам всё больше открывается падшесть плоти и духа, самолюбие, самонадеянность, скрытая надежда на свои дарования, усердие, дела, внешнее положение и т. д. Среди многочисленных крестов, испытаний и внутренних изменений душа всё глубже отрешается от себя и смиряется – и тогда Иисус и Его праведность всё более укореняются и воссиявают в душе, чудесно умножая в ней мир и блаженство.

И не только это; но всё наше внутреннее и внешнее освящение постоянно требует оправдания. Наши даже и самые прекрасные одежды должны быть омыты и убелены Кровию Агнца (Откр. 7, 14). Всё доброе, что мы имеем и делаем, все наши страдания вплоть до мученической смерти – ничто не есть истинное благо пред Богом, ничто не достойно Его, ничто не приемлется Им, как только в силу достоинства Христа, Которому мы принадлежим. В Нём, во внутреннем общении с Ним, должно совершаться всё (Ин. 3, 21), и чрез Него, как нашего Первосвященника, приноситься в жертву Богу.

И жизнь, и смерть моя
в руках Твоих да будут^[8].

Мы вернёмся к изъяснению сего при обсуждении четвёртого оправдания. 

Молитва

О мой Боже! Твоё непостижимое милосердие даровало мне Спасителя, прежде чем я узнал о своём бедственном положении и пленении; Врача, взявшего на Себя мою болезнь, которую я сам ещё не чувствовал; Ходатая, искупившего мои неоплатные долги, о которых я и не догадывался. Но чтобы мне подлинно уразуметь и оценить мою нищету и Твою любовь, Твоя человеколюбивая премудрость и премудрое человеколюбие пробудили меня от моего смертного сна, дабы я мог хоть немного увидеть ужасную, угрожающую мне опасность, вострепетать и воззвать о помощи. Ты попустил мне заболеть смертельною болезнью, чтобы, после того, как я издержу всё своё имение на врачей (Лк. 8, 43), исцелить меня. Ты повелел истребовать со всею строгостью мои долги и повлечь меня на суд, где нет места ни прощению, ни отсрочке; и поскольку даже нечего и думать о возможности уплаты, то мне неминуемо грозил горький, но праведный осуждающий приговор, – и в таковой крайней нужде Ты облистал меня светом моего доселе неведомого Поручителя и Ходатая, Который предъявил суду моё разорванное рукописание (Кол. 2, 14) и вернейшее свидетельство совершеннейшей уплаты моих долгов Своею божественною заслугою и Кровию. О чудо! Обвинитель отступает, умолкнув; Судия выказывает Своё полное удовлетворение – и моё трепещущее от столь великой перемены сердце, ещё недавно почти остановившееся во мне, в великом утешении припадает к стопам своего божественного Искупителя, дабы всецело излиться пред Ним и погрузиться в Него. Что мне сказать? могу ли поверить? могу ли дерзать, о мой Спаситель? Тело и душа, сердце и вся внутренняя моя (Пс. 102, 1) да будут без остатка отданы Тебе, чтобы отблагодарить Тебя! Но ах! всё моё слишком мало и худо для жертвы благодарения Тебе за все Твои милостивые благодеяния, и моё сердце только вновь и вновь будет износить из себя плоды повреждения. Даруй же мне новое сердце, сердце, полное Твоей любви, Твоей святости, Твоих добродетелей, дабы я им мог служить и угождать Тебе и прославлять Тебя! Ей, Иисусе! дай мне такое сердце, чтобы мне не стыдно было вернуть его Тебе; или, лучше, Сам возьми моё сердце в Твои руки, дабы оно со всем, что в нём, освятилось Твоим божественным совершенством и соделалось в Твоих руках жертвой, благоприятной Твоему Небесному Отцу, как в жизни, так и в смерти. Аминь.

*     *     * 

6. Третье оправдание, о котором говорит Священное Писание – это то, когда мы предстаём праведными пред другими людьми (Justificatio attestans in foro Ecclesiae^[9]). Оно есть не что иное, как освящение, выявляющееся пред всеми в своих нелицемерных плодах, свидетельствующих о живом наличии веры, оправдании пред Богом и новом благодатном состоянии. Покажи мне веру твою от дел твоих (Иак. 2, 18). Оправдывающая вера соединяет нас со Христом, нашим Главою и Начальником новой жизни; подлинность этого единения должна быть явлена и подтверждена. Кто праведен, должен доказать это тем, что он не перестаёт стремиться ко всё большей праведности (Фил. 3, 13-14; Откр. 22, 11).

Освящение и его плоды не оправдывают нас пред судом оскорблённого величия Божия (Рим. 4, 2) – и самый угодный Богу человек должен молиться: не входи в суд с рабом Твоим, потому что не оправдается пред Тобой ни один из живущих (Пс. 142, 2); но они оправдывают нас пред судом Церкви. Истинные верующие стремятся к освящению и от сердца делают добро; но этим они не оправдываются пред Богом (1 Кор. 4, 4). Они не могут ни здесь, ни в оный день поставить своё освящение и доброделание Богу в счёт, чтобы это имело значение пред Его судом. Праведники забывают свои дела (Мф. 6, 3; 25, 37) – но как раз поэтому праведный Бог не забывает их (Евр. 6, 10). Писание говорит, что их дела идут не впереди них, как бы отверзая пред ними небесные врата, но именно следуют за ними (Откр. 14, 13). В день, когда Господь явится судить живых и мёртвых, те, которые во Христе Иисусе (Рим. 8, 1), не предстанут пред судом (Ин. 5, 24) оскорблённого величия Божия (хотя и будут на нём, 2 Кор. 5, 10); после же судебного изречения божественного благоволения во Христе они сразу будут оправданы (Мф. 25, 34; Рим. 2, 7) и в вечном блаженстве будут вкушать плоды дел своих (Ис. 3, 10).

Освящение и его плоды иногда могут дать совести удостоверение о достигнутом оправдании пред Богом по благодати. Если сердце наше не осуждает нас (1 Ин. 3, 21), но свидетельствует, что мы действительно имеем подлинную любовь – тогда можно немного утишиться и ободриться. Но это не высший суд: сердце наше не может всегда быть безошибочным и беспристрастным ни в обвинении, ни в оправдании. Поэтому когда сердце не находит в нас вины, то хорошо проверять его искренней молитвой царя и пророка Давида: Испытай меня, Боже, и узнай сердце моё; испытай меня и узнай помышления мои; и зри, не на опасном ли я пути, и направь меня на путь вечный (Пс. 138, 23-24). И наоборот: если сердце обвиняет и осуждает бедного грешника, то он также может обратиться с апелляцией к Богу, ибо Бог больше сердца нашего и знает всё (1 Ин. 3, 20)^[10].

В этом третьем оправдании человек оправдывается делами, а не верою только (Иак. 2, 24). Только тот, кто делает правду, праведен, подобно как Христос праведен; кто думает иначе, обольщает себя (1 Ин. 3, 7). Кто истинной верой пребывает во Христе, тот перенимает свой нрав, стремления и дела от того корня, из которого он произрастает (1 Ин. 3, 6; Ин. 15, 5). Освящение и добрые дела нельзя разуметь иначе, чем в связи со Христом. Чрез истинное обращение мы, по выше разобранному второму оправданию, укореняемся во Христе и насаждаемся, как пальмы, в доме Церкви Божией; таковым праведникам даётся от Христа (как, собственно, и толкуется сей Псалом), что они процветут во дворах дома Бога нашего (Пс. 91, 13-14); украшением же сего дома является не что иное, как святость (Пс. 92, 5).

Святое и непорочное жительство верующих, как письмо Христово (2 Кор. 3, 3), читаемое всеми людьми, должно оправдывать их и пред судом мира. О, сколь печально, сколь в высшей степени укорительно, что христиане своей нехристианской жизнью дают повод к хуле врагам Господа (Рим. 2, 24)! Мир сей до скончания века по сути своей всегда будет ненавидеть и хулить истинно жительствующих чад Божиих, ибо они не от мира (Ин. 15, 19). Но когда находят на людей мира сего дни посещения Божия (1 Петр. 2, 12), болезни, скорби, нужды, утеснения совести и т. п. – тогда они прибегают к добрым нравам и делам именно христиан, которых они прежде злословили как злодеев (Прем. 5, 3-5), признаю́т в них возлюбленных Божиих (Ин. 17, 23) и прославляют за них Бога. 

Молитва

О Спаситель мой! как бесчестит Тебя и Твоё имя не только мир сей, но и люди, называющиеся именем Твоим! В них не видно ничего, что было бы достойно Твоего имени, Твоего духа и Твоего учения! Они прославляют Твои заслуги – и они же попирают их и Твою бесценную Кровь своими ногами! Могут ли быть Твоим народом те, которые служат Тебе только устами в определённые часы недели, а Твоим врагам и ложным богам – всем сердцем и целыми днями? Могут ли быть Твоими чадами те, которые показывают своими делами, что они ни в малейшей степени не являются причастниками Твоего естества (2 Петр. 1, 4)? Живые ли ветви на Тебе, сладчайшей Лозе (Ин. 15, 1), те, кто произращает сплошь кислые ягоды и гнилые плоды? Нет, нет, о Иисусе! кто сознательно грешит, тот никогда не видел Тебя и не познал Тебя (1 Ин. 3, 6)!  Лукавое сердце (Пс. 31, 2) лукаво похваляется оставлением грехов – но Христос не есть служитель греха (Гал. 2, 17). Не знает Тебя и не имеет примирения с Богом тот, кто прикрывает свои грехи Твоей заслугой и оправданием.

Если падение Адама и наше безумие имеют силу соделать нас неправедными, то сколь несравненно более Твоя заслуга и благодать сильны оправдать нас! Ах! да познает в себе христианский мир сию Твою силу и перестанет быть – как это уже слишком давно стало обычным – камнем преткновения и соблазна для других народов из-за своего нехристианского жительства! Спаси Свою честь, о мой Спаситель; оправдай Своё имя – да станет Твой народ народом праведников! Яви Свою силу и на мне, немощном и нищем, и на тех, кто вкупе со мною предал себя благочестивой жизни! Ах! как недостаточествуем и мы, царственное священство, люди, взятые в удел (1 Петр. 2, 9)! Как тёмен мой свет – а он должен светить во всём доме Твоём! Спаси же и во мне Свою честь, оправдай и во мне Своё имя, дабы я, не могущий без Тебя делать ничего, неложно пребывал в Тебе и принёс много плода (Ин. 15, 5), в славу моего Небесного Отца! Аминь.

*     *     * 

7. Четвёртое оправдание я желал бы себе и другим лучше познать опытно, чем говорить о нём много слов. Кратко коснусь поэтому лишь главного. Это оправдание может быть названо «Justificatio inhaerens et finalis in foro divinae benevolentiae» – «внутреннее и конечное оправдание пред лицом Божия благоволения». Оправдание в общепринятом смысле слова и освящение сливаются здесь в одно и достигают своего совершенства. Бесспорно, что цель и конец всех путей Божиих в отношении падшего человека состоит в том, чтобы Бог чрез восстановление человека вновь просиял в нём и стал всем во всём (1 Кор. 15, 28). При первом оправдании человек является как виновный, постыженный и низложенный, Бог же и свободная благодать во Христе – высоко вознесёнными и прославленными. Истинное освящение сохраняет тот же порядок вещей: греховно-самолюбивая жизнь человека (а никакой другой падший человек не имеет) и всевозможные скверны плоти и духа (2 Кор. 7, 1) открываются и осознаются всё больше и глубже, низлагаются и жертвенно умерщвляются; Христос же и Его благодатная жизнь восходят на их место, поскольку кто таким образом со Христом умирает, тот со Христом и оправдывается от греха (Рим. 6, 2; 7; Фил. 3, 9-11).

Далее: при всём желании человека своими силами (сколь прикровенно бы эта самость ни прокрадывалась в его душу) стать благочестивым, святым, верным и благоговейным, он оказывается всё более несостоятельным пред Богом. Поэтому ему ничего не остаётся, как всё больше и больше предавать всего себя Христу, Его благодати и Его духовному действию. Человеку надлежит всё препоручать Господу, давать Ему место и предоставлять Ему действовать и жить в себе. «Тебе мы предаём себя всецело, как истинные христиане^[11]». Одним словом, человек должен умаляться, а Христос в нём возрастать (Ин. 3, 30), вплоть до того, чтобы над ним исполнилось сказанное: уже не я живу, но живёт во мне Христос (Гал. 2, 20). Христос Сам становится его премудростью, праведностью, освящением и спасением – и не только объективно, по вменению, но и внутренне, в силу Своего благодатного вселения.

Затем Бог испытывает то Своё достояние, которое Он положил в душе – то благо, говорю я, которое Христос произвёл и производит в душе Своим Духом. Бог признаёт добрым и оправдывает благодатное состояние души (Рим. 8, 16; Евр. 11, 5), её освящение, её красоту, её добродетели, ибо они – Христовы (Песн. 1, 14; Откр. 2, 17). Он принимает её дела, как угодные Ему, ибо они в Боге соделаны (Ин. 3, 21). Богу приятна та служба поклонения, хвалы, любви и почитания Его величия, которую ему приносит душа (Мал. 3, 3-4) – ибо всё сие производит в ней Его Дух (Рим. 8, 27). Бог взирает с благоволением как на очищение себя, смирение и забвение себя и всего своего, над чем душа бдит в са́мой своей глубине, так и на её благоговейное обращение к одному только Богу, её мирное и чистое всецелое прилепление к Нему, к Его благодати, к Его руководству ею. Тогда Бог благоволит паки упокоиться в деле рук Своих, как это было в начале (Быт., гл. 1 и 2), и соделывает душу причастницей Своего покоя и благобытия, так что она блаженно вкушает внутри себя начатки вечной субботы. Посему я и называю это «конечным оправданием пред лицом Божия благоволения».

Но здесь нужно многое очищение и освобождение души от всего, что не есть Бог и Божие, прежде чем Христос один воцарится в душе; многое исхождение из самого себя, чтобы таким образом человек мог совершенно найтись во Христе. Павел был оправдан и освящён, он пребывал во Христе – и однако же он всё больше стремился простираться вперёд, он хотел найтись во Христе ещё совершеннее, не со своею праведностью (Фил. 3, 9; 12-14), и т. д. Также он не желал своё уже достигнутое по благодати оправдание считать своим (1 Кор. 15, 10) и хвалить и ублажать самого себя – это он счёл бы хищением (Фил. 2, 6); но он хотел ради Иисуса совлечься всех своих преимуществ, чтобы всецело погрузиться во Христа, дабы Он один был для него всем (Фил. 3, 7-8). Тогда только в полной мере Господь становится оправданием нашим (Иер. 23, 6) – и это есть конец и цель нашего пути. В виду сего великого оправдания всякое колено человеческое поистине должно преклониться пред Богом, дабы всякий язык исповедовал и воскликнул (Рим. 14, 11): Только у Господа оправдание и сила (Ис. 45, 24-25)!

Молитва

Ей, аминь! Бог – всё, я – ничто! Сия великая истина да освободит мой дух из его мрачного пленения (Ин. 8, 32) и да возрадует его всецело! Это, о Боже, и есть конец моего стремления и средоточие моего покоя во веки. На это направлены все великие дела Твоего домостроительства человеческого спасения, все Твои суды и пути, как всеобщие, так и особые, по которым ты ведёшь всякого человека; Христово искупление для нас и его совершение в нас имеют не иную какую, как только сию цель. О, какое это усладительное и исполненное любви благодеяние для меня! Да воздастся Тебе за сие поклонение, любовь и хвала, о дивный и всепремудрый Боже! Да позна́ют сие все духи, все творения, а с ними и я, и да прославляют Тебя бесконечно! Никто не благ и не свят, кроме единого Тебя. Все святые, на небе и на земле, святы только чрез Тебя, и только в силу того, что Ты, живущий в них, уделил им нечто от Твоей благости и святости. Всё наше добро, вся наша праведность, какие мы только можем иметь, происходят от Тебя, благого источника, и должны возвращаться к Тебе прямо и чисто – ибо яснейшие воды Твоих благодатных даров и добродетелей замутняются, если они «застаиваются» в творениях. Во мне нет никакого добра, никакой праведности; и я не должен желать никакого блага во мне, как моего – это было бы нарушением и попранием Божьего порядка; Ты будь во мне всем этим, дабы Ты один и прославлялся во мне во веки! Я с сердечной радостью вижу в Тебе бесконечные блага, бесконечные совершенства; в Тебе они и должны быть – а в себе я хочу видеть лишь нищету духа (Мф. 5, 3), обнажение от всего и прилепление к Тебе; это мне любезнее, чем все внешние и внутренние богатства. Мои богатства препятствуют Тебе и отдаляют Тебя от меня; моя нищета и смирение преклоняют Тебя ко мне, дабы Ты мог наполнить и облаженствовать меня Собою. Имея Тебя, я имею всё, ибо Ты – моё благо, моя праведность и моё спасение. Я совлекаюсь, и хотел бы вечно совлекаться себя, чтобы только Ты один заполнил меня, жил во мне и мог бы прославляться чрез меня. Будь же один велик и высок, мой Боже, и даруй мне только – и здесь, и в вечности – припадать к Твоим стопам и восклицать в истине: Тебе, Сидящему на престоле, и Агнцу благословение и честь, и слава и держава во веки веков (Откр. 5, 13)! Аминь.

*     *     * 

8. Первый из сих четырёх видов оправдания всегда остаётся первым. Впрочем, я не хочу сказать, что одно с непременной точностью должно сменять другое, или, тем более, что человеку необходимо всё это скрупулёзно различать в себе и раскладывать по рубрикам. Опыт показывает, что на практике одно сливается с другим. Со Христом – всё дальше; вот лучший путеводитель!

Тем не менее, если человек хочет систематически осмыслить всё сие^[12], также и то, в каком отношении к каждому из четырёх видов оправдания находится вера^[13], то можно рассуждать так:

В первом оправдании мы видим, что благодать и благодатная жизнь даруется нам Христом; вера объемлет и принимает этот дар с благоговейным сердечным удостоверением и согласием.

Во втором оправдании благодать и жизнь по благодати открывается в душе чрез веру, которая проявляется здесь в смиренном обращении сердца ко Христу, принятии Христа и предании себя Ему (смотри § 3).

В третьем оправдании душа взращивает и приносит многие плоды в благодати и благодатной жизни в силу веры, являющей себя здесь в сердечном пребывании во Христе (Ин. 15, 1; 1 Ин. 2, 6) и в хождении во Христе (Кол. 2, 6) и в Духе (Гал. 5, 16; 25).

В четвёртом оправдании мы видим, как душа очищается (Ин. 15, 2; 1 Петр. 1, 7) и укореняется (Кол. 2, 7) в благодати и благодатной жизни, всецело обретается во Христе (Фил. 3, 9) и совершается воедино с Ним (Ин. 17, 23). Здесь вера действует в теплейшем сердечном сообращении с Господом (Быт. 5, 24; Евр. 11, 5; Пс. 72, 28), прилеплении к Нему (1 Кор. 6, 17) и единении с Ним, вселившимся в нас (Еф. 3, 16-19).

Некоторые, столкнувшись с горестным искажением учения об оправдании (порой также и весьма неаккуратно излагаемого) в протестантских церквах, нередко (руководствуясь самыми добрыми побуждениями) доходили до того, что отрицали первые два вида оправдания, или одно второе; и всё, что Священное Писание говорит об оправдании, относили только к третьему и четвёртому его виду^[14].

В наши дни, напротив, во множестве появляются люди, которые ничего не хотят слушать о двух последних оправданиях, легко переступают через второе и держатся только первого, причём в высшей степени недостаточно и поверхностно^[15].

О! дал бы Бог, чтобы церковные учителя, именующие себя евангелическими, разумели Евангелие в целокупности и опытно! А то по большей части происходит так, что одни настаивают на первых двух видах оправдания, но не знают их необходимой и важнейшей связи как с возрастанием в истинном освящении, так и с единением с Богом во Христе, – другие же «утешают» всех Евангелием и призывают людей к праведной жизни, не ведя их подобающим образом ко Христу, Который един праведен.

Что касается меня, то я при вышеизложенном изъяснении учения об оправдании, как путеводной нитью, руководствовался Священным Писанием и духовным опытом в их связи и единстве. Тогда само собой выводится заключение, которое, несомненно, и должно быть сделано – а именно, что то́ намерение, какое имел Бог при сотворении человека, получает своё преславное исполнение в его искуплении, когда помрачённый образ Божий и Его жизнь вновь восстанавливаются в человеке, – и восстанавливаются такими путями, что, уразумев их, невозможно не подытожить: Ему единому слава во веки! Аминь.

 

II. О ПИСАНОМ СЛОВЕ БОЖИЕМ

 

1. Свои мысли о писаном слове Божием, или о Священном Писании, я уже изложил в первом трактате «Пути истины», и, как мне представляется, сделал это столь обстоятельно и ясно, что умножать рассуждения уже нет нужды. Подчеркну здесь ещё раз, что я верую, что Священное Писание вдохновлено Богом, и что божественная премудрость ни в какой иной книге не открылась столь глубоко и широко, как в Библии. Всё в Священном Писании запечатлено божественным авторитетом. Оно есть безошибочное правило нашей веры и жизни. Поэтому я принимаю только такое учение и такое благочестие, которое не постыжается пред судом любого, хоть и малейшего изречения Св. Писания. Если же говорить кратко, то я могу лишь повторить уже сказанное мною в предисловии к вышеупомянутому трактату: чем дольше я живу, тем больше убеждаюсь в божественном происхождении сей Книги и её исключительном превосходстве пред всеми прочими человеческими книгами.

2. Если некий просвещённый от Бога учитель, или кто-то из чад Божиих, говорит или пишет нечто от Бога, пред Богом, во Христе Иисусе – тогда его слово тоже является словами Божиими (1 Петр. 4, 11). Но для других оно может быть словом Божиим только в той степени, в какой оно имеет свидетельство о своём божественном происхождении; и принимает его только тот, кто признаёт его за таковое и в ком оно являет силу и помазание в сердце. Посему я не могу указать ни на какого богопросвещённого человека, как на данную всем Книгу (non est publicae et receptae autoritatis^[16]); его личные слова Божии не имеют для всех – и даже не всегда для того, к кому они однажды были обращены – такой обязательной, безусловной и доказательной силы, как Священное Писание. Последнее есть всецело от Бога, всецело безошибочно; и хотя писатели его были, как и все, немощными и ошибающимися людьми, но смыслу Писания это нисколько не повредило.

3. Здесь я должен упрекнуть многих протестантских богословов, которые, несмотря на то, что они выставляют себя великими поборниками Священного Писания, приписывают ту или иную – порой и абсолютную – степень богодухновенности и безошибочности своим символическим книгам (относительное достоинство коих, впрочем, я вполне признаю́). Ещё бо́льшим бесчинием является то, когда не рождённые свыше (Ин. 3, 3) проповедники полагают, что всю их пустую болтовню с кафедры люди должны почитать и принимать как чистое и безошибочное слово Божие, и что Дух Святой действует только через их слово. – О том, что Святой Дух действует через слово Божие в Священном Писании, равно как, опосредованно, и через слова Своих чад, я сказал выше; то, что Он неким иным образом действует в сердце, показано мною в другом месте^[17].

4. О последнем нужно сказать следующее: хотя я почитаю писаное слово Божие как богодухновенное, я тем не менее вовсе не считаю, что буква Писания сама в себе имеет такую силу и благословение, что внешнее обращение с ней может дать нам жизнь. Совсем нет! Один Святой Дух употребляет сей меч, как и где Он хочет. Никакая человеческая искусность здесь не поможет; ни слушание, ни чтение, ни какое-либо иное, пусть и самое лучшее внешнее действие, не передадут нам силу Писания. Это совершает один только Дух – Он должен изречь слово Писания каждому человеку особо, как бы впервые. Посему при чтении, слушании и проповеди слова Божия прежде всего необходимы сердечное благоговение и молитва.

5. Вот всё, чем я могу дополнить уже изложенное мною в вышеупомянутом трактате. – Впрочем, воспользовавшись случаем, хочу сказать нечто в отношении тех, которые вовсе не верят в писаное слово, или в откровение Божие. Это те, кто считает совершенно достаточной так наз. «естественную религию»^[18], и по этой причине именуются «натуралистами».

6. Сии говорящие по-мирски (1 Ин. 4, 5) учёные люди в нашем так называемом «христианском мире» рассматривают Священное Писание как ненужное, или вообще достойное презрения. Не то, чтобы все они были сознательными отрицателями Бога и божественного откровения; но круг их чтения и образ их мыслей таковы, что они всё критикуют. Упадок христианства, и особенно бросающаяся в глаза духовная немощь тех, кто по преимуществу занимается Писанием, даёт им весьма весомый повод к сему. Христиане весьма редко проводят такое жительство, чтобы они могли указать этим людям (если только им ещё можно помочь) истинный путь – и последние продолжают действовать неразумно и недобросовестно. Вот как это происходит:

7. На необходимейшие и яснейшие истины Священного Писания они едва смотрят. Те положения, которые невозможно опровергнуть, они оставляют, как есть, но только молча переступают через них – чтобы им не протрезветь и не почувствовать беспокойство о себе. Это известные вещи. Далее: они хотят всё подвергнуть сомнению (dubia vexata^[19]) – дабы усиленной работой головы заглушить это самое беспокойство. Они отыскивают в Библии некое слово, или историческое обстоятельство, или какое-либо особое действие, чудо или что-то ещё, им непонятное и для них тёмное, и подвергают эти места ожесточённой критике. Это их меч, с помощью которого они строят из себя героев: а пусть им-де, сначала докажут, – а потом они решат, могут ли (а я бы сказал, хотят ли) они веровать. Но разумно ли так поступать? Книги и мнения, которыми они утверждаются в своих сомнениях или критике, они принимают со всем желанием и без разбору; на сочинения же и на основания, которые могут разрешить их сомнения, они и взглянуть не хотят. Это честно? это добросовестно – так подходить к делу?

8. Если же сии сомневающиеся на самом деле добросовестны, то пусть они со всем тщанием размыслят над нижеприведёнными вопросами, и размыслят так, чтобы оставаться на каждом вопросе до тех пор, пока не услышишь ответ на него своего сердца:

Желательно ли, чтобы где-нибудь наличествовало несомненное откровение Божие?

Имеем ли мы в том состоянии, в каком пребываем сейчас, такое познание о Боге, о служении Ему и о том, что нам предстоит после смерти, чтобы мы с уверенностью могли следовать ему? чтобы такое познание давало нам радость и довольство в жизни и спокойствие при смерти?

Не находимся ли мы, наоборот, в отношении сих важнейших вещей в великой тьме, неуверенности и страхе, которые мы не можем развеять никаким естественным познанием или усилием?

Естественная религия исходит из человека; это вполне допустимо. Но только мы не просто люди, а падшие люди. Может ли в этом случае естественная религия дать нам желанный свет и необходимое утешение?

И что мы видим у тех народов, у которых нет ничего, кроме их естественной религии? И как выглядит у них сама эта естественная религия^[20]?

Не находим ли мы в наших сердцах, мыслях, желаниях, стремлениях и делах многое, что мы сами не можем не счесть безумием, противлением Святому Духу и достойным наказания?

Можем ли мы в достаточной мере и во всякое время успокоить свою совесть по этому поводу?

Известно ли нам средство для такового успокоения?

Как мы можем освободиться от сего зла и стать счастливыми?

Или нет никакого пути или средства к сему?

(О, какая тьма! какая немощь!)

Но, может быть, Бог знает этот путь и средство – как помочь нам в таковой скорби и нужде?

И если так, то не дал ли Он нам достаточное известие об этом средстве и пути?

Не является ли это возможным? более чем вероятным? Позволяет ли мне должное представление о бесконечной благости и премудром промысле Бога сомневаться в этом?

Но где нам найти сие Божие известие? в какой стране? в какой книге?

Может быть, египтяне, греки, римляне, китайцы, турки имеют истинное известие о Боге и о служении Ему, которое я ищу? Или верное известие даёт мне книга христиан?

Не провести ли нам сравнение? Сегодня мы знаем достаточно, чему учат и учили сии и другие народы.

Я не имею здесь в виду те или иные, порой прекрасные, обще-нравственные изречения или учения, которые разумный человек сам может во множестве составить в своей голове. Мой вопрос в другом: у какого народа, в какой книге я найду наилучшее и достовернейшее известие о Боге, о служении Ему, о происхождении зла, о спасении от него и о средстве и пути, идя по которому, можно и в сей, и в будущей жизни обрести покой и счастье?

9. Пусть человек только несколько минут поразмыслит над этим вопросом, который ведь никого не может оставить равнодушным. Пусть он вспомнит прочие книги и то, что они возвещают, а потом переведёт взгляд на Библию – и даст себе обдуманный и зрелый ответ.

10. В Библии мы находим наидревнейшие сведения о важнейших, касающихся нас, вещах; это признано всеми. Но сии сведения имеют и гораздо более основательные признаки для того, чтобы им веровать, сравнительно с содержанием других книг.

Об особом величии, возвышенности, искренности и силе выражений, которые хоть сколько-нибудь внимательный читатель видит и чувствует во многих местах Писания, мы не будем даже и упоминать.

11. Меня спросят: но ведь в Библии действительно много написано о чудесах; многое кажется несообразным; многое очень темно. Ответ: речь у нас здесь не о чудесах; что же касается несообразностей и тёмных мест – то, может быть, причину этой темноты нужно искать в себе самих? Сколь многие вещи и в природе остаются для нас непонятными и тёмными!

Всё, что нам непонятно, нужно на время отложить в сторону. Поймёт ли школьник весь учебник мгновенно? Пусть выучит для начала свой урок. Итак, примем сердцем и осуществим на деле прежде всего то, что мы уже понимаем; ибо это есть то, что необходимо именно нам.

12. Молитесь Богу, как учит вас сия Книга, чтобы Он каждодневно всё более просвещал вас в познании Себя и Своей воли, и чтобы Он дал вам сердце любить Его Самого и Его волю и жительствовать по ней. Та́к молитесь усердно, и не ослабевайте (1 Фесс. 5, 17; Рим. 12, 11) – и сможете со временем не только придти в разумение истины (1 Тим. 2, 4), но и ещё более основательно убедиться в необходимости, истинности и важности божественного откровения в Священном Писании.

13. Есть ещё один род «натуралистов», которые хотя и понимают, что Священное Писание есть слово Божие, но для своих занятий им и для его толкования употребляют исключительно естественный ум и человеческие средства, – это необращённые и бездуховные богословы. Их уста могут сколько угодно разглагольствовать о Святом Духе и о просвещении; сердце же их опытно ничего не знает о том, и если дойдёт до дела, то оно окажется их сердцу чуждым. Скудные школьные мнения, жалкие комментарии, или – если нужно показаться пред людьми (Мф. 6, 5) – новомодная философия служат им вместо помазания от Святого Духа (1 Ин. 2, 20). Такие люди приносят Св. Писанию и Церкви величайший вред. Они именно что натуралисты, и воспитывают натуралистов. Ах! почти исчезли из христианства первые христиане – безыскусные, внутренние, духовные. Господи Боже! пошли Духа Твоего, чтобы такие появились вновь, и обновилось лицо земли!

 

III. О ВОССТАНОВЛЕНИИ ВСЕГО

 

В своё время я написал так:

«О восстановлении всего я ничего не знаю, поэтому не могу ничего о том и сказать. Мой свет и моё призвание не простираются на такие вещи – но только на необходимые истины, и на сущностные предметы благочестия и внутренней жизни. Об этом я могу, с помощью Божией благодати, говорить с уверенностью; об экстраординарных же, профетических и прочих второстепенных вещах – нет. Я должен держать себя в своих рамках; впрочем, я ценю и мнения других, коль скоро они истинно и верно жительствуют во Христе. Были святые души, настаивающие на учении о восстановлении всего; другие святые души его решительно отвергали. Где Священное Писание молчит, там молчу и я. Мне известно, что поборники сего учения утверждают, что Писание говорит об этом много и ясно. Может быть; но только я ещё не смог этого увидеть так, как думают видеть они. Кратко сказать, я этого не понимаю. Что ж, подожду; и лишь порекомендую себе и другим, насколько возможно, сосредоточиться на восстановлении себя, пока мы живём здесь, на земле».

Это моё суждение о восстановлении всего, высказанное в предыдущих изданиях, не удовлетворило ни сторонников, ни противников сего учения. Впрочем, я предполагал это заранее. Но вправе ли кто требовать от меня, чтобы я веровал так, как это кажется истинным другим? или чтобы я говорил то, во что я не верю? От меня можно требовать только то, чтобы я дал отчёт, как верую я сам (1 Петр. 3, 15); именно это я и сделал. Тем не менее обе стороны обвиняют меня, что я как раз этого не сделал, и намеренно утаил своё истинное мнение (вернее сказать, мнение, которое каждая сторона считает за истинное). Однако меня обвиняют напрасно. Непосредственного откровения о восстановлении всего я не получал. Обе партии имеют основания для своих взглядов; но основания эти весьма зыбкие, а взгляды приводят ко многим затруднениям. Бог и Его пути всегда и во всём достопоклоняемы, но не всегда их возможно исследовать. Для меня совершенно очевидно, что это учение нужно отнести к таким вещам, которые вредны для благочестивых душ, пробуждённых для жизни с Богом, ибо сии души начинают, как с куклами, возиться с второстепенными предметами и теряют таким образом время и силы, отвлекая своё сердечное внимание и благоговение от одного того, что только нужно (Лк. 10, 42).

Я – чадо Отца, но не советник Ему (Рим. 11, 34). Как чадо, я люблю и чту всякую волю и всякое дело моего Отца, которые Он изволит открыть мне – хотя мой детский разум и не сразу может всё вместить. Что же касается неоткрытого – то тут я только с детским почитанием взираю на запечатанные книги Отца (Откр. 5, 1), не проявляя несвоевременного любопытства, чтобы проникнуть в них и узнать Его тайны. Если Он возьмёт меня за руку и поведёт в Своё книгохранилище, то я в простоте последую за Ним. Я настолько уверен в Его высочайшей премудрости, непорочной праведности и совершеннейшей благости, что могу спать спокойно, совсем ни о чём не тревожась. Все Свои слова, дела и пути в конце всего Он оправдает так, что всякий язык исповедует и воскликнет: Всё Он соделал хорошо.

Аминь! Аллилуия!

______________________

Примечания в квадратных скобках принадлежат переводчику.

[1] [Строка из хорала Пауля Сператуса (1484–1551) «Es ist das Heil uns kommen her».]

[2] О вере ещё будет сказано к концу сего изложения, в § 8.

[3] Неразумно подходят к делу те, кои настаивают на том, чтобы обращающаяся к Богу душа утверждалась только на умозрительной молитве об оставлении её прошлых грехов, – в то время как её нынешняя внутренняя немощь и повреждение должны составлять для неё предмет гораздо более важного попечения.

[4] Именно это выражение употребляли первые христиане для описания веры. Один известный учитель Церкви говорит, например, так: «Или не знаешь, что во всех делах предшествует вера? Какой земледелец может получить жатву, если прежде не вверит земле семени? Кто может переплыть море, если прежде не доверится кораблю и кормчему? Какой больной может излечиться, если прежде не доверится врачу? Какое искусство или знание можно изучить, если прежде не отдадим себя и не доверимся учителю? Итак, земледелец верит земле, плаватель – кораблю, и больной – врачу, а ты не хочешь ввериться Богу, имея от Него столько залогов?» Феофил Антиохийский. К Автолику, книга I [см. Ранние отцы Церкви. Брюссель, 1988, стр. 463].

[5] [Основополагающее оправдание вне нас пред лицом оскорблённого величия Божия.]

[6] Сам Христос не имел греха; я, следуя примеру Апостола (см. 1 Кор. 15, 21-22), употребляю здесь это выражение для того, чтобы тем отчётливее выступало сравнение Христа с Адамом.

[7]  [Основополагающее оправдание внутри нас пред лицом совести.]

[8] [Строки из 6-й строфы духовного гимна Терстегена «Христос – оправдание наше». См.: Gerhard Terstegen’s Geistliches Blumengärtlein inniger Seelen, Stuttgart, 1927, S. 356.]

[9] [Оправдание, свидетельствуемое пред лицом Церкви.]

[10] [В русской Библии здесь вставка: ибо если сердце наше осуждает нас, то [кольми паче Бог], потому что Бог больше сердца нашего и знает всё (1 Ин. 3, 20). Немецкий текст буквально следует греческому. – См. о том же у Иоганна Арндта, «Об истинном христианстве», кн. II, гл. 52, § 14: «Во время душевных бедствий твоих не слушай никаких суждений мира сего и не обращай на них внимания, как поступал Иов, когда осуждали его друзья его. Не слушай и того, что говорит тебе безутешный дух, диавол, и даже что говорит тебе собственное твоё сердце, совесть, плоть и кровь. Если сердце наше осуждает нас, то Бог больше сердца нашего (1 Ин. 3, 20), больше мира сего и всех бесов. В такие моменты ты должен слушать только то, что говорит Бог о пребывающих в сих скорбях людях: Я взираю на угнетённого и сокрушённого духом (Ис. 66, 2); Я испытываю тебя в горниле страданий (Ис. 48, 10)».]

[11] [Строка их духовного гимна Мартина Лютера «Gott der Vater steht uns bei».]

[12] Для учёных мужей кратко скажу: Христос – наше оправдание 1) objective, 2) applicative, 3) effective и 4) inhaesive [(объективное, приобщительное, действенное и внутреннее).]

[13] [См. прим. 2.]

[14] [Возможно, речь идёт о спиритуалистах XVI–XVII вв.]

[15] [См. V трактат «Предостережение от духовной поверхностности и беспечности».]

[16] [Это не всеобщий и не признанный всеми авторитет.]

[17] См. I трактат, о Священном Писании, примечание 9.

[18] [«Естественная религия» – в идеологии Просвещения XVII–XVIII вв. сумма наиболее общих и отвлеченных религиозных представлений («религия разума» и т. п.), выводимых из человеческой природы и не нуждающихся в авторитете откровения и церковных догматов.]

[19] [Возбудить сомнение.]

[20] [В XVII–XVIII вв. возник большой интерес к жизни первобытных народов; в печати появлялись многочисленные описания их жизни, написанные торговцами, путешественниками и миссионерами.]

Первоначально опубликовано: http://archive.bogoslov.ru/persons/5089899/index.html